Андрей Тепляков - Антитело

Это не слишком его волновало. Пока все шло по как надо. Пока еще есть время. Раньше завтрашнего дня лес не сможет управиться, не убив девочку. А он этого не сделает. Никогда. Глеб будет готов выполнить свою миссию, следует только немного подождать.

Медленно тянулись часы. Солнце постепенно восходило над деревьями. Оно выглядело изможденным, словно лес высасывал силы не только из девочки, но и из него. Бледность солнца подчеркивал черный частокол древесных вершин.

Степан вдруг насторожился и поднял голову. Он почувствовал, как на дороге, ведущей на ферму, появились люди. Их было двое.

«Нечего вам здесь делать», — прошептал он и закрыл глаза. Нужно было отогнать непрошенных гостей — ничто не должно помешать Глебу выполнить работу. Степан почувствовал подъем. Его сила росла вместе с силой чудовища, и ощущение этого было упоительным. Он намеревался устроить для гостей представление. Маленькое милое представление.

Степан стал тихо напевать, раскачиваясь взад-вперед, в такт движениям Глеба. Так прошел еще час, а потом он вдруг остановился, выпрямился и открыл глаза.

— Что за дьявольщина?

Он снова почувствовал чужое присутствие. На этот раз гораздо ближе к ферме. Ощущение было очень слабым, нервный рецептор, передавший его, был, очевидно, слишком маленьким и примитивным существом, но сигнал поступил. Кто-то прошел. Кто-то прошел по дороге незамеченным.

«Это невозможно! Этого нельзя сделать!».

Он оборвал свои мысли и сосредоточился, погружаясь в себя, сквозь себя, в землю, в лес.

Танюшка повернула на улицу Гоголя. Повернула слишком резко, и едва успела выкрутить обратно руль, не дав машине слететь с дороги.

«Да блин! Не хватало еще врезаться!»

Вовка сидел сзади, баюкая больную руку. Она могла видеть в зеркале его пустой взгляд, направленный поверх ее головы. Танюшка крепче сжала руль, и в этот момент дорога перед глазами поплыла: заборы и деревья раздвоились и изогнулись, словно в кривом зеркале, в один миг утратив четкость очертаний. Это было похоже на погружение в воду. Танюшка инстинктивно помотала головой, и к горлу подступила тошнота. Она едва успела остановиться и открыть дверь, как ее вырвало прямо на серый выщербленный асфальт.

«Господи!» — пронеслось у нее в голове. — «Что это? Что со мной?».

Болезненные спазмы сжимали гортань, будто чьи-то руки пытались ее задушить. Ее стошнило снова и девушке пришлось опереться рукой на порог двери, чтобы не упасть. Перед глазами кружилась карусель — все быстрее и быстрее. Кожа вдруг сделалась холодной, а на руках и спине выступил пот. Краем сознания Танюшка уловила звук хлопнувшей двери.

— Таня?

Она не смогла поднять голову и не смогла ответить. Свет начал меркнуть. Она почувствовала чьи-то руки у себя на плечах, а потом мир исчез.

Когда Танюшка снова открыла глаза, «девятка» как раз подъезжала к дому. Вовка сидел за рулем. Выглядел он плохо: бледным и осунувшимся.

«Я выгляжу не лучше», — подумала Танюшка.

Она посмотрела на руку брата. На том месте, где недавно был страшный ожог, блестела здоровая, без единой царапинки, кожа. Она прижала ладонь ко лбу. Лоб был холодным.

Машина остановилась, и Вовка выключил двигатель.

— Как ты?

— Плохо.

Танюшка прижалась затылком к спинке сидения.

— Что там было? Что с нами случилось? — спросила она.

— Не знаю.

— Мы оставили Настю.

Она еще раз посмотрела Вовке на руку.

— Никаких следов?

Он покачал головой.

— И не болит?

— Нет.

— Так что же — это нам привиделось, что ли?

Вовка вспомнил, как жгло кожу, как быстро боль распространялась по нервам, словно пожар, выжигая его изнутри. Он вспомнил гибкий бледный стебель, ощерившийся грязно-белыми цветами и, покачал головой.

— Я не понимаю. Бред какой-то.

— Настя там одна, — снова сказала Танюшка.

— Заберем?

Она быстро помотала головой.

— Нет! И не надо нам было туда ездить! Блин! Не надо было.

— Нельзя же ее там бросить.

— Нельзя. Но я ни за что туда не вернусь!

— Давай я сам.

— Нет уж. Надо звонить ее родителям. Это больше не игрушки.

— Ты думаешь?

— Думаю. И еще я думаю, что нам с тобой очень повезло, что мы вообще вернулись.

Танюшка открыла дверь, выбралась из машины и, прижав руку ко лбу, пошла к дому быстрой нетвердой походкой.

Настя бежала по полю, не оборачиваясь, а позади бушевал лес. Если бы она могла взглянуть на него с высоты, то увидела бы, как по кронам кругами расходится волнение, будто от брошенного в воду камня. Оно искало ее, вглядываясь в землю пустыми глазами. Слепо, вытягивая во все стороны сотни щупальцев — животных и растений — оно хотело нащупать ее, коснуться, схватить и раздавить, как спелую ягоду. Но человек исчез, словно растворился.