Дино Динаев - Дурная Слава

И Артем пошел за ней в ближайшую подворотню. Он все видел и слышал, но ничего не соображал. Я же сумасшедший, чего с меня взять, успокаивал он себя. За приличным фасадом оказался тесный тупик, заваленный строительным мусором. Вера сосредоточенно вышла в центр и гнусаво крикнула:

— Бугай, где ты запропастился? Что, хочешь, чтобы я на самом деле дала этому мозгляку?

— Это было бы забавно, — сказал, появляясь из пролома на месте старого окна, крепкий парень.

Артем в ужасе отшагнул, но Верка взялась двумя пальчиками за шкирку и отпихнула к стене, к которой он прижался спиной. Он сделал несколько судорожных движений, словно намереваясь втереться между кирпичной кладкой.

— Дай ему в дыню поскорее, и валим отсюда, — поторопила Верка.

— Вот видишь, что ты наделал! — в ужасе вскликнул Артем. — Я домой хочу! Зря я тебя послушал, Веня!

— Ты не бойся, я тебя один раз стукну, — ухмыльнулся Бугай.

— Там внизу кол лежит! — шепнул Веничка.

Артем опустил глаза, прямо у ног лежала внушительная штакетина со следами засохшего раствора.

— Чего ты там глазами шаришь, псих? — осклабился Бугай.

— Я не псих!

Вдруг из-за спины Артема вытянулась длинная тонкая ручка и цепко схватила дубину.

— Сейчас я его звездану! — пообещал Веничка. — Сейчас у него мозги проветриться побегут!

— Не сметь! Ты его убьешь!

— Ты еще и грозишься! — презрительно оттопырил Бугай губу, ему казалось это красивым и даже мужественным.

Веничка вскинул дубину. Артем хотел отодвинуть парня из-под удара, могущего по идее снести ему голову, но когда он выкинул вперед руку, то оказалось, что Бугай находится гораздо ближе, чем занимает вытянутая рука. Артем инстинктивно сжал кулак, и где-то на полпути он встретился с бровью нападавшего. Бугай напоролся на встречный удар, тулово еще двигалось вперед, а голова осталась на месте, словно уткнувшись в стену. Зубы его лязгнули, хулиган потерял равновесие, ноги заплелись, и он на всем ходу вломился в стену по соседству с застывшим Артемом.

— Ты что с ним сделал, садист? — завизжала Верка. — Ты ж его замочил!

Она б и дальше накручивала истерику, но тут, заполнив подворотню шумом изношенного мотора, в проезд опасливо всунулся нос машины ППС. Милиционеры неторопливо выбрались из кабины.

— Ну и кто кого насилует? — спросил один.

— Слава богу, вы приехали! — Верка схватила его за руку, тот поспешил освободиться. — Мы тут гуляли с мужем, а этот на нас напал!

— Этот заморыш? — удивился милиционер.

— Он только прикидывается слабачком. Сила в нем немереная.

— В отделении разберемся.

Верка стушевалась.

— Зачем в отделении? Сейчас Бугай оклемается, мы и пойдем.

— Потом в суд на нас подадите, скажете, что мы не вмешались. Нет уж, прошу в отделение.

Верка сделал последнюю попытку.

— Как же вы нас заберете? Нам вместе нельзя. Он нас в машине заколбасит.

Мент почесал голову.

— Отдельно поедете. Сначала вас отвезем. Отделение недалеко. Пока протокол напишите, этого бандита привезем. Василич пока его постережет.

Когда они кроме одного стерегущего уехали, Веничка сказал:

— Зря ты мне помешал. Я б его так отделал. Но у тебя тоже хороший нокаут получился.

— Я не хотел его бить!

— Это ты в отделении расскажешь, — сказал Василич, думая, что обращаются к нему.

— Это я не вам.

— Тогда кому? Кругом никого. За дурика хочешь сойти, так это у нас в отделении быстро вылечат.

— Вот и вы не верите. Мне никто не верит, а Веничка творит что хочет. Все думают на меня. Я сейчас только что человека спас.

— Если бы все так спасали, у нас людей бы не осталось, — усмехнулся Василич.

— В отделении тебя вылечат! — хохотнул Веничка. — Как же? Пальцы в косяк зажмут, и все пройдет.

— Заткнись!

— Чего-чего? — вскинулся Василич. — Обнаглел, парень? Телика насмотрелся и решил, что крутой?

Еще можно было выкрутиться, но опять встрял Веничка:

— Предложи ему штуку, он маму родную продаст!

Артем с ужасом заметил в руке пятисотки.

— Бери, урод!

— Ты кого уродом назвал, щенок! — заорал Василич, теряя терпение.

— Бери бабки, продажная шкура, и проваливай!

— Ах ты, гаденыш!

Василич затопал к нему на кривых кавалерийских ногах, и кобура запрыгала у него на боку. Слишком легко запрыгала. Василич с недоумением увидел собственный пистолет в руках малолетнего бандита. В голове у него одновременно всплыли две главные мысли, а именно: какими неведомыми путями оружие приплыло к мальчишке так, что он, мент с двадцатилетним стажем, этого даже не учуял. И вторая: он не ходил в уборную по большому со вчерашнего вечера и, судя по нагнетаемой жути, совершенно напрасно. Василич уставился в вороненое жерло.