Дино Динаев - Дурная Слава

В ответ на громко завывшие турбины нападавший окончательно распоясался и стал бессистемно рубить и крошить борт. «Кончитта» наконец словно опомнилась и ринулась в полет.

Сразу стало ясно, что с машиной что-то не то. Незнакомцу не удалось вывести ее из строя полностью, но разрушенная оболочка явно не способствовала полету. «Кончитта» судорожно дергалась, норовя запрокинуться на бок и перевернуться. Кабину затопила тьма, а вместо пения ангелов ее потряс тяжелый рок. Певцы орали на неизвестном языке, грохотали бас гитары, и все это звучало на полушаге от того, чтобы превратиться в бесформенную какофонию.

Бен сжал уши, но звук проходил сквозь руки и тело, просвечивая словно рентгеном.

Нестерпимый жар слился с невыносимым холодом, расхотелось жить и сопротивляться.

Полное безразличие. На безвольное тело обрушились перегрузки, наверняка убившие бы Бена, если бы не оси безопасности, не давшие костям сложиться.

Полет оборвался, едва начавшись. Бен повалился, стоило осям безопасности прекратить давление. Люк неожиданно легко распахнулся, и Бен выпал наружу.

"Кончитта" замерла в комнате с причудливыми обоями, изображавшими переплетения людей и животных. Стены, имевшие синюшный цвет, иногда переходящий в зеленый, светились изнутри. Пахло змеиной кожей. Присутствовало явственное ощущение, что все это сооружение больного шизофренией дизайнера сокрыто глубоко под землей. «Кончитта» лежала у грубой деревянной двери с натертой до блеска медной ручкой, сложной формой напоминающей шахматного ферзя.

Бок машины на протяжении пары метров зиял жутким разрезом. Края кожи разошлись в стороны, обнажив жесткий корпус, обуглившийся под воздействием среды. Еще несколько минут полета, и «Кончитта» сгорела бы как свеча. Без ремонта оболочки нечего было думать о новых полетах.

Бену ничего не говорило новое пристанище. Он не узнал его. Скорее всего, лишенную защиты машину выбросило в первой же точке, где был возможен выход из состояния полета. Бен перерыл кабину в поисках инструмента, пока не убедился, что зип не предусмотрен, и надо идти искать.

Дверь оказалась не заперта. За ней скрывалась комната — копия первой. С той лишь разницей, что все пространство занимали носилки на колесиках, оставляя свободным узкий коридор от двери до двери. Не найдя интересующего его инструмента, Бен продолжил движение и прошел через пятнадцать комнат, заставленных носилками. От удушливой змеиной вони слезились глаза, и кружилась голова.

Странное место производило гнетущее впечатление. Никакой мебели и обслуживающего персонала. Бен никогда не жаловался на клаустрофобию, но ему не хватало воздуха, стены давили.

Заметив небольшой стенной шкаф, Бен далеко не сразу смог до него добраться, и вынужден был идти по плотно стоящим носилкам. Брезент прогнулся, но выдержал.

Шкафчик оказался заперт на защелку, основательно прихваченную ржавчиной. Тот, кто ее закрывал, не потрудился вымыть рук и оставил на замке ворох влажного мусора, со временем высохшего. Бен сломал ноготь, пока его открывал.

Изнутри пахнуло отвратительной вонью. Бену показалось, что именно вонь, а не увиденное заставило его отпрянуть. Внутри находились хирургические инструменты: не мытые, покрытые заскорузлой коркой, поверх которой налипли пышные черные волосы. Бен отшагнул назад, нога попала в центр носилок. Брезент затрещал, и Бен провалился по бедро.

Он ворочался словно медведь, не имея возможности сразу выбраться, и вдруг за его спиной кто-то молча прошел. Бен так испугался, что даже не сразу смог обернуться.

По коридору от одной двери к другой двигалась старуха. Она была голая и высохшая словно скелет.

Бен прочистил горло и обратился к ней, намереваясь узнать, кто она такая, и где они находятся, однако старуха никак не отреагировала на его вопросы и исчезла за дверью. Бен, кое-как выдернув ногу, кинулся за ней и почти добежал до двери, за которой скрылась мерзкая старуха, когда оттуда донесся леденящий душу вопль. Бен окаменел, вынужденный слушать непрерывные крики на протяжении долгой минуты, после чего наступила мертвая тишина.

Бен в ужасе полез под носилки, внизу была паутина толщиной в палец и грязь, из-за которой не просматривались полы, но Бену место показалось раем. Он едва не умер во второй раз, когда дверь снова распахнулась, не сразу уразумев, что это другая дверь: та, в которую сначала вошел он сам, а потом старуха.

В комнате появилась молодая девушка с распущенными волосами, тоже голая. Бен сразу узнал ее, это была людиш по имени Петра, та самая, что помогала ему выбираться из Сотового мира. Бен обрадовано полез обратно, назвав девушку по имени. Он не сразу понял, что с нею что-то не то. Петра никак не отреагировала на его появление, глаза ее оставались оловянными, когда она молча направилась вслед за старухой. Бен высунулся из укрытия и схватил ее за руку. Нестерпимый холод обжег ладонь, и она рефлекторно разжалась. Все невысказанные слова застряли у него в горле, он понял, что с ней было не так. На роскошных волосах девушки лежал, не тая иней. Стоило девушке войти в дверь, как та с треском захлопнулась за ней, и тотчас раздались ужасающие крики. Бен закрыл уши руками, но опять звук свободно проходил сквозь ладони, череп, высвечивая, словно рентгеном его собственный страх.