Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

Дальняя стена остановила его падение. Он пытался встать, когда на него обрушился град разнокалиберных предметов. Издавая животные крики, Визгу удавалось некоторые время их отбивать, пока долетевший к нему из дальнего угла раздолбанный рояль буквально не смел его с места и припечатал к стене. Очень скоро Визга с головой скрыла гора всевозможных предметов меблировки и кухонной утвари.

Судно стало выравниваться, это был тот момент, когда Сыромятников уже был в печи.

Сафа воспользовался моментом и где на четвереньках, где бегом, спотыкаясь и падая, устремился прочь.

Марина лежала с вялыми, словно у куклы руками и ногами, не имея возможности двинуться, и Никитосу не понравилось, как Какафон смотрел на нее. Ему показалось, что подросток плотоядно смотрит на нее как на женщину.

– Бедная, что ей пришлось перенести, – Какафон наигранно вздохнул, и Никитос забыл о своих подозрениях.

Он был занят тем, что копался в рундуке. Вскоре он нашел моток крепкого пенькового трала.

– Что ты собираешься делать? – обеспокоено поинтересовался Какафон, у него было нехорошее предчувствие, что через эту бабенку и они поимеют кучу неприятностей, надо было бросить ее в каюте, все равно не жилец, а перед этим не мешало бы отдуть.

Никитос привязал на конце каната найденную гантель, видно матросик качался в свободное от вахты время, повесил канат на плечо и сказал:

– Из каюты никуда не уходите, я пойду за лекарством.

Кича хотел возмутиться, но Какафон успел пихнуть его в бок.

Никитос подумал и добавил:

– Впрочем, вы можете спасаться самостоятельно. Хоть я не видел шлюпок, но они должны быть. Спускайте бот на воду и плывите. Кто-нибудь подберет.

Он раздраил иллюминатор, впустив в каюту пронзительно холодный бриз, наполненный плеском волн и солено йодистым запахом невидимого во мраке моря. Казалось, что из иллюминатора в каюту проникла и стала распространяться темнота. Организм отчаянно сопротивлялся, ему не хотелось лезть из тепла в эту черную дыру.

Никитос пересилил себя и разом высунулся в иллюминатор по пояс. Его обдало солеными брызгами, но это совсем не означало, что выбранная каюта находится низко над ватерлинией. Море штормило. К тому же корабль шел не менее 30-ти узлов, вспарывая носом волну.

Никитос протащил вслед за собой моток. Между ним и верхней палубой располагались четыре ряда иллюминаторов. По всему выходило, что ему надо метнуть гантель метров на 14-15.

Он стал раскручивать гантель, понемногу распуская моток. Вскоре у него в руке оказалась более чем 10-ти метровая праща. Последним усилием он послал ее в направлении верхней палубы.

Первая попытка оказалась неудачной. Гантель ухнула вниз, едва не раскроив ему темечко. Он успел увернуться. Грузило плюхнулось в воду. Он вытянул его обратно и возобновил попытки. Намокший канат стал тяжелее. Никитос поднапрягся и раскачал его даже быстрее, чем в первый раз.

Ему повезло, и импровизированная "кошка" свалилась за леера верхней палубы. Он подергал, канат не поддался. Оставалось надеяться, что он выдержит его вес. В противном случае ему однозначно суждено стать утопленником. Но и другого пути пробраться наверх он не видел. Ярусы кишели матросами и спецмоновцами.

Взявшись за канат, он вылез из иллюминатора полностью, встав ногами на поребрик.

И моментально вымок до нитки и замерз. Канат был мокрый и скользкий. Все было против него. Он наплевал на все условности и полез вверх, переложив вес на одни лишь руки.

– Будешь ее? – спросил Какафон у дружка, кивнув на раскинувшуюся в беспамятстве женщину, едва Никитос исчез за бортом.

Кича истерично замотал головой, схватившись за причинное место, ему было не до этого.

– Может, дадим деру? – предложил он.

– Обязательно. Только приложу этого гада! – мстительно сказал Какафон.

Он втащил в каюту конец канта через иллюминатор, и по его команде они вдвоем с подельщиком изо всех сил потянули его. Канат резко притянулся к борту и защемил руки Никитоса, который и так немного подустал. Маневр оказался совершенно неожиданен для него, и, обдирая руки, он пролетел метров пять вниз. Едва начав сползать, он мгновенно утратил контроль над мокрым и скользким как угорь канатом.

На одной силе воли ему удалось затормозить падение в бездну.

Просунув между канатом и бортом плечо и таким образом создав зазор, он почти заново начал свое восхождение.

Поняв, что первая попытка угробить полковника не удалась, Какафон методично приступил ко второй. Привязав конец к швабре, он раз за разом отодвигал канат на сколько возможно от борта, чтобы затем с силой припечатать его обратно.