Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

– Совсем другое дело.

– Только без обиды, – предупредил Счастливчик. – Ну и ладненько. Все на месте? – зычно крикнул он, с удовольствием заставив полномочного представителя вздрогнуть.

– Тогда поехали. Чего заставлять людей ждать.

В автобусе поехали Кабаненко и казахи, уже вооруженные умхальтерами. Сзади пристроился спилер с отделением спецмона, уставив пулеметы в корму автобуса.

На площади остались еще два спилера со спецмоновцами. Счастливчик довольно оглядел свое воинство и прошел в спальный корпус с зияющими окнами и свешивающимися по стенам шторами и простынями. Лифт не работал, и он поднял по непривычно тихому корпусу пешком по лестнице.

У дверей номера, который занимал капитан порта и хозяин города, дежурили двое спецмоновцев. Темнохуд в строгом костюме сидел на кожаном диванчике и поднял бледное лицо на шум открываемой двери, на которой не было внутренних запоров.

– Мне не здоровится, – пожаловался он.

– Альфред Леонардович, надо ехать.

– Я никуда не поеду. Я старый больной человек, оставьте меня в покое.

– Минутку! – Счастливчик набрал номер и передал капитану-олигарху трубку сотового телефона.

– Здравствуй, дорогой, – раздался в трубке голос, от радушия которого Темнохуда передернуло. – Что с вами? Какие проблемы?

– Болею я. Не здоров.

– Как стул?

– Стул нормальный, – Темнохуд начал испытывать раздражение, к тому же разговор довольно интимный происходил при свидетелях, которые не старались скрыть ухмылки.

– А хочешь, будет ненормальный? – поинтересовался Живой. – Я тебе хочу напомнить, что ряд твоих органов, как-то мочевой пузырь, желудок, толстая кишка заменены на донорские. Кто-то у нас тысячу лет собрался жить. В каждый вшито по микрочипу от меня в подарок. Это чтобы ты помнил, кто тебя облагодетельствовал. А то вы скоты имеете обыкновение забывать своих благодетелей. Я сейчас нажму кнопочки, чипы начнут возбуждать железы. И ты никогда не пробовал срать, ссать и блевать одновременно. Лучше и не пробуй, умоляю. Жуткое зрелище. Кстати, когда ты был под ножом, под наркозом, я такой же чип тебе в мозг вшил. И могу теперь в любой момент превратить тебя в растение.

– Как ты смел! – взвизгнул Темнохуд. – Я тебе доверял! Как же клятвы все ваши Гиппократа?

– Ишь чего вспомнил? – удивился Живой. – Ты еще о совести вспомни. Заодно и о денежках, где ты их наворовал и сколько человек через это угробил. Кстати, совсем необязательно было себя резать по живому. Прости за тавтологию. У тебя и свой мочевой пузырь был ничего. Я его за хорошие деньги продал.

– Скотина, а не доктор! – проговорил Темнохуд.

– Так ты будешь выполнять все, что тебе скажет этот милейший человек?

– Да!

Счастливчик забрал трубку и сказал:

– Приспустите штаны и трусы и повернитесь ко мне задницей.

– Вы с ума сошли? – пролепетал Темнохуд.

– Я пошутил, – ухмыльнулся Счастливчик. – Одевайтесь и идемте со мной. Лимузина предложить не могу. Поедем на спилере. Зато безопасно. А что вы хотели, батенька, сам полномочный представитель президента на простом автобусе поехал. Он, поди ж ты, за жизнь первый раз на автобус сел.

– Куда ехать? – обречено спросил Темнохуд.

– Тут недалеко. На пароход.

– Отличная задумка, теперь я понимаю значение фразы "словом ушибленный", – заметил Неволин, глядя на распростертое у ног тело. – Судя по всему, он очнется не скоро.

– А я виноват? – обиделся Шорохов. – Он так визжал, что весь квартал бы сбежался.

Он был отчасти прав. Бродяга вышел на них внезапно, и напарникам ничего не оставалось, как захватить его в плен. Они тихо сидели в ванной комнате, когда вроде бы запертая дверь непринужденно безо всякого сопротивления отворилась, замок остался гордо реять на стене, а дверь существовала и отворялась сама по себе, независимо от замка, и вошел пожилой товарищ, одетый в три рваные куртки одна на другую.

– Ты кто? – от неожиданности спросил Неволин.

– Извините, я ошибся дверью, – вежливый оказался товарищ.

Он с порога метнул в следователя сетку, что нес в руках, в ней звякнули бутылки (господи, и тут бутылки, откуда они их только выкапывают!), Неволин схватился за ушибленную голову, а товарищ стремглав рванул в дверь.

Шорохов из положения сидя ухватил его за ногу, вследствие чего товарищ дверью промахнулся, и вышло не очень. Майор налег на него, медвежьей хваткой вывернул руки, а следователь все еще охая и растирая голову, бросился вязать. Спустя минуту товарищ лежал на спине спеленатый как младенец.