Глен Хиршберг - Два Сэма - Истории о призраках

— Ой, черт!.. — вскрикнула я. Крыло вздрогнуло еще раз, взмахнуло, скользнув по циновке, ударилось о стену, и оставшаяся половина бабочки начала медленно кружиться, ужасно, почти подпрыгивая но полу, как сломанная заводная игрушка. — Гарри, убей ее!

— Чего? — спросил он.

— Гарри, ты, идиот, давай иди сюда и добей это.

— Я не могу.

— О господи, ты и вправду кретин! — прошипела я. — Ты что, хочешь, чтобы оно еще страдало? Ты думаешь, это забавно? — Я махнула рукой в сторону бабочки, подергивавшейся на полу. Мой голос стал совсем тихим, я даже не думаю, что он меня расслышал, я даже не хотела, чтобы он расслышал. — И вообще, Гарри, это же просто бабочка, о которой никто не стал бы жалеть. Да?

Одним движением Гарри шагнул вперед и со всей силы ударил кием об пол, потом — еще раз, я зажмурилась, а Райан сказал:

— Ух-х-х!

Тедди, Король Лавы, всхлипнул. Когда я открыла глаза, Гарри в упор смотрел на меня, опершись о кий, словно о посох, его светлые волосы были всклокочены. Вылитый царь Эдип в миг своего прозрения. Дрожь пробегала по его рукам и ногам. Он понимал, что навлек на себя всю накопившуюся во мне ненависть.

Я действительно ненавидела его в тот момент. Действительно ненавидела. И ему это было известно.

— Гарри, — сказала я, собравшись с духом, — я...

— Что, я вас спрашиваю, на этой зеленой, благословенной Богом земле могло с вами случиться? — выкрикнул голос, который я с трудом узнала.

В бильярдную вошла моя спутница-худышка с ноутбуком из самолета. И ведь мы прилетели, ужаснулась я, менее шести часов назад.

Женщина подбежала к Гарри, вырвала из его руки бильярдный кий и швырнула на пол. Гарри покачнулся, снова вздрогнул, и я увидела, что он того и гляди рухнет в обморок.

— Эй, — сказала я, не двигаясь со своего места, но ни Гарри, ни та женщина не обратили на меня внимания.

— Вы вообще понимаете, где находитесь? — грозно выкрикнула женщина. — Вы чувствуете вообще хоть что-нибудь? Вы находитесь в ином мире. Это их мир, — сказала она, указывая на размозженную бабочку на ковре. — Это место — рай. Может быть, последний. Но все, что вы можете сделать, столкнувшись с чем-то поистине прекрасным, это разнести его в мелкие клочья?

Я ждала, что Гарри соберется, объяснит, извинится, но его губы дрожали, и он так трясся, точно готов был рассыпаться на части.

— Он не хотел...

Женщина обернулась ко мне:

— Он ударил и убил ее. И потом разметал в клочья. Просто забавы ради.

— Он хотел выгнать ее из...

— Вы что, ненормальные? Кто вы сами такие? Вы не отсюда. Ни ты, ни твой брат, если вы действительно родственники.

Я была настолько поглощена желанием отвлечь ее внимание от Гарри, что сперва даже не обратила внимания на то, что она сказала. Мне казалось, что я отвлекаю разъяренную акулу, учуявшую кровавый запах добычи. «Маленький испугался, и Гарри...»

Женщина метнулась к Тедди, по-прежнему всхлипывавшему у стола, но все же настороженно попятившемуся от ее свирепого взгляда.

— Он поступил плохо, Тедди, — сказала женщина, и я наконец поняла, что она их знает. Всех нас. — Хуже он поступить просто не мог. Никогда не поступай так, как он. Никогда не будь таким, как он. Никогда, никогда, никогда.

Яростный взгляд скользнул по мне, обратно к Гарри.

— Дай мне свои чертовы ключи от машины. Посмотрим в понедельник, смогу ли я дальше терпеть тебя на работе.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, закричать на нее в ответ, но ничего не сказала. Просто из боязни, что если я что-то крикну, то это прозвучит, словно я кричу на Гарри. Не помню, чтобы я в своей жизни была такой злой.

— Ты слышал, что она сказала? — обратилась я к брату, ненавидя собственный голос, потому что он звучал как голос моей матери, и приказала: — Отдай этой женщине ключи.

На мгновение мне показалось, что я готова залезть в карман Гарри и достать ключи. Но он как-то ухитрился сделать это сам.

— Пошли, мальчики, — сказала женщина. — Где ваши родители?

— Мисс Джонс, — сказал Гарри, — я...

— Да? Теперь вы довольны?

Она решительно вышла, и мальчишки шмыгнули за ней следом, а мы остались в комнате, с мертвой бабочкой на циновке. Пальмы в лунном свете шелестели листьями за окном.

— Пора,— смутно расслышала я шепот Гарри, доносившийся словно за тысячу морских миль. — Мими, просыпайся.

С третьей или четвертой попытки мои глаза открылись.

Несколько раз за эту ночь я закутывалась по плечи в единственное одеяло Гарри, чтобы хоть немного отгородиться от холодного каменного пола в перестроенном садовом сарайчике, который мой братец именовал своим домом. Извиваясь, я выползала сейчас из одеяла, точно высвобождалась из кокона, и, ко всему прочему, теперь я казалась себе печальнее, бледнее и старше. Разве это всегда приходит одновременно?