Игорь Исайчев - Проклятая деревня

Новенькая, блестящая полированным лаком ярко-алая «Мазда», нахально превышая разрешенную скорость, металась из ряда в ряд на забитом степенными дачниками Московском шоссе. Девушка за рулем, то, резко ускоряясь, то, экстренно тормозя, раздраженно кусала губы, профессионально работая педалями и быстро меняя передачи. Она уже неделю злилась на отца, вице-губернатора города, который в угоду компании борьбы с чиновничьими привилегиями оставил ее машину без проблескового маячка, именуемого в народе мигалкой и пронзительной, рвущей барабанные перепонки, сирены.

Перед развилкой на Пушкин и Колпино, плотность движения достигла состояния пробки. «Мазда», все же не рискуя выскакивать на встречную полосу, по ухабистой обочине, обдирая о гравий манерный обвес, прорвалась к перекрестку. Но тут на ее пути из непонятно откуда взявшегося густого тумана вылепилась массивная фигура со светящимся жезлом. Стоявший по середине проезжей части инспектор дорожно-патрульной службы направлял поток транспорта в сторону от шоссе.

Девушка, рисуя на асфальте черные полосы покрышками намертво заблокированных колес, едва сумела остановить машину в считанных сантиметрах от милиционера и, опустив боковое стекло, разъяренно завизжала:

– Ты, какого хрена, придурок, на дорогу выперся?! Идиот, я же тебя чуть в блин не раскатала!.. Чего раскорячился, как пень отмороженный?! Проехать дай!

Старший лейтенант в первую секунду опешил от такой неслыханной наглости, затем, побагровев, с шумом втянул носом воздух. Но, привычно бросив взгляд на номера «Мазды» с особым сочетанием цифр и букв, тут же сдулся. Дрожащим от едва сдерживаемой злобы голосом, прорычал:

– Трасса закрыта. Объезд через Колпино.

– Да плевать мне, – небрежно отмахнулась девушка. – Дорогу дай.

Инспектор скрипнул зубами.

– Гражданка, я повторяю, трасса закрыта. Перед Ям-Ижорой серьезное дорожно-транспортное происшествие, – и, все же не сдержавшись, заорал, брызгая слюной прямо ей в лицо: – Проезжаем быстрее!!! Не задерживаем движение!!!

Девушка испуганно отшатнулась, инстинктивно поднимая стекло, и бросив напоследок: «Придурок!» – была вынуждена свернуть на незнакомую дорогу.

18 августа 2007 года. 09 часов 02 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.

Всю ночь Роману снились кошмары. Он, задыхаясь, убегал по мрачному лабиринту от многоруких зубастых монстров, так и норовящих вцепиться ему в горло. Но, едва оторвавшись от кровожадных тварей, Роман, по непредсказуемой прихоти сна оказался в мертвой деревне.

Беззвучно шагая по пустынной улице и напряженно вглядываясь в слепые окна черных, покосившихся домов, он испытывал непонятное чувство. Совсем не страх, как в лабиринте, а скорее томительное нетерпение перед долгожданной встречей.

Романа вдруг неудержимо потянуло в ближний к лесу дом, возле которого приткнулся потрепанный, канареечного цвета «Уазик» с синей полосой на борту и белой надписью «милиция» по ней. С любопытством косясь на автораритет, он толкнул висящую на одной петле, пронзительно запевшую калитку и, перешагнув через коварно-глубокую дренажную канаву, по странной приходи хозяев пересекающей тропинку, поднялся на крыльцо.

Под ногой Романа что-то звякнуло и, наклонившись, он поднял с подгнивших досок позеленевшую от времени смятую с одного бока гильзу от пистолетного патрона. Продолжая машинально крутить в пальцах латунный цилиндр, парень с трепетом потянул за разболтанную ручку, открывая испещренную оспинами сквозных отверстий дверь, и шагнул в сумрачные сени.

Стоило ему переступить порог, как из темной глубины послышались тяжелые шаги. Сердце Романа засбоило, а душа зашлась в предчувствии должного вот-вот открыться знания, которое перевернет всю его жизнь. А ключом к этому знанию было лицо того, кто шел к нему из темноты… Но, за доли секунды до встречи Роман внезапно проснулся.

Наручные часы на столе показывали начало десятого. Обычно он вставал гораздо раньше, но накануне, не особенно надеясь на обещанную помощь со стороны соседа, до глубокой ночи болтался по району в поисках хоть какого-нибудь следа Ленки.

Роман сел в кровати, пальцами растирая лицо. Внутри бурлило глухое раздражение от завершившихся полным провалом поисков, дурацких снов и, почему-то особенно оттого, что он так и не смог рассмотреть загадочного хозяина дома в заброшенной деревне.

Мрачное самокопание прервал ворвавшийся в открытое с вечера окно резкий визг тормозов и сильный глухой удар. Роман сорвался с кровати и, высунувшись по пояс наружу, попытался рассмотреть, что же происходит на проспекте. Однако невиданно плотный, молочно-белый туман ограничил видимость длиной вытянутой руки.