Олег Абазин: Лунатик

Сам Кидов ещё не был в курсе, но слух идёт о… жуткой истории этого завода. Не каждый, правда, знает эту страшную и таинственную историю. Но те, кто знает… Их, как будто, нет вообще. Так что никто не знает… ничего не знает. Но история хранится. В мозгу. Такая страшная эта тайна…

Кидов был холост благодаря лишь одному обстоятельству: он очень многое – почти всё – любил оставлять на потом. Так он дожил до 25 лет.

После работы он возвращался домой, где его ждала мама. И с годами у него выработалось такое чувство, будто он всё сильнее и сильнее начинает смахивать на какого-нибудь "домашнего ребёнка", а выглядеть таким ему не хотелось больше, чем выглядеть, например, каким-нибудь сумасшедшим – лунатиком. И потому, возвращаясь с работы, он быстренько ужинал – подкреплялся – и улепётывал на улицу. Возвращался не раньше полуночи. Тусоваться с местной молодёжью или попытаться завоевать сердце какой-нибудь барышни, ему не позволяло малодушие, поэтому всё, чем он занимался с вечера до полуночи, было ходьбой – бессмысленным убиванием времени, хоть процедура эта ему и приносила некоторое удовольствие, позволяя уединиться и выкинуть из головы разнообразные помыслы ужасно одинокого юноши с потной ладошкой. Длительные прогулки давали ему крепкий и короткий сон, так что в пять утра он уже запросто мог просыпаться и не чувствовать себя невыспавшимся. Но…

…Дело в том, что сегодня он вернулся домой ровно в 23.47, и тут же, не раздеваясь, нырнул в свою роскошную двухместную постель. Этим вечером он немного переутомился.

Сон, который начался в 23.49, начался неплохо. Кидову снился его новый город; завод. Во сне он бродил по всему заводу – по его бесконечным лабиринтам. Всё-таки, что ни говори, а когда ходишь, чувствуешь себя гораздо эффективнее, чем когда сидишь в каптёрке заторможенным новичком, несущим на своих сильных плечах тяжёлый крест "несвоей тарелки". Он словно получил освобождение от работы и решил прогуляться по некоторым из незнакомых – и даже таинственных – мест. И вот он забрался в самую глубь. Это был тупик. Но… – если не обращать внимания на одну серую дверцу.

WATER CLOSET, прочитал он на ней до боли знакомое. И выше – М\Ж. Кое-что до него дошло, но он не придал этому особого внимания, так как и без знания английского языка известно было, чем попахивало из этого М\Ж WATER CLOSET. Но… ему почему-то подумалось, что оттуда доносится труппный запах…

Он не стал заходить в эту дверь, а резко повернул назад и пошёл как ни в чём не бывало… Хотя, остановился… Ему вдруг послышались какие-то странные звуки из этого ВАТЕР КЛОЗЕТА (не те странные, что как обычно издаёт всяк; нет не малейшей схожести с теми звуками человеческого организма)… Его как будто кто-то (что-то) звал…

Он побежал. Слава богу, что рядом никого не было… Но прибежал он в тупик, к сероватой двери М\Ж WATER CLOSET Она двигалась… она словно дышала.

Кидова пробудил собственный крик.

Было полвосьмого: Завтракать некогда, если не хочешь опоздать на работу.

Насколько себя знал Кидов, то когда он куда-нибудь попадал и его в этом месте (куда он попадал) всё устраивало – всё до идеальности,- обязательно находилась какая-нибудь вещь, которую в этой абсолютной идеальности не грешно было бы назвать "совершенно лишняя". Пословица, "в семье не без урода", была законом жизни (законом подлости) Кидова, и, как он сам считал, к его адресу она отношения никакого не имела, только относилась исключительно к окружающим. Итак, "урод" нашёлся и на этом новом заводе. Кидова всё устраивало – от всего завода (вместе взятого) до самой наимельчайшей пылинки; но нашлось некое творение, занимающее место в этой абсолютности, которое (творение) взбесило Кидова с самого первого взгляда. Это был бригадир того рабочего коллектива, куда Кидов был направлен…

– Чё ты копаешься как замороженный! – орал на него бригадир. – Быстрее можешь двигаться?! – орал он на всех и вся, как только находил повод, а повод ему найти было не сложнее чем два пальца… Это был здоровенный и горластый парень атлетического телосложения.

Кидов старался двигаться как можно грациознее, но ничего не выходило. И…

– Чё ты, в натуре, как кисель! – наслаждался тот этой новой жертвой.

– Сам ты как-кисель, – буркнул под нос Кидов.

– В темпе надо двигаться, – игнорировал тот реакцию Кидова, – амором! А то заснёшь на ходу.

– Да успокойся ты…

– Веселее надо! Медленный, блин… – Но он прервался и отошёл в сторону – его позвали.