Клод Сеньоль - Трактир в Ларзаке

Я ее не чувствовал и, несмотря на большую потерю крови, не ощущал слабости в теле, по-прежнему оставаясь в живых: голова моя ясно мыслила, а мышцы были готовы к действию. Но я не мог покинуть трактир.

Все тот же человек по-прежнему преграждал мне путь. Его сутана, несомненно украденная у монаха, не вводила в заблуждение — он выглядел отъявленным негодяем.

Я глянул на его руку.

Никакого кинжала! Но, проследив за взглядом незнакомца, то и дело возвращавшимся к стене, я увидел торчащий из нее огромный строительный крюк, заточенный словно шило, и понял, что поранился именно об него. Меня всего-навсего надо было толкнуть.

Я поглядел на человека в сутане, чтобы прочесть в его чертах тайную подоплеку поступка, и вздрогнул от ужаса… На горле мужчины от уха до уха зияла разверстая рана! Страшный разрез давно задубел, оставив на шее черное застывшее ожерелье из крови!

В это мгновение позади меня раздался гнусный смех, вырвавшийся из множества глоток. Я резко обернулся.

Зал был полон людей; они грузно восседали на скамьях, опираясь локтями на стол, где валялись пустые бутылки. Наконец смеющиеся замолчали, и один из них глухим, но восхищенным голосом обратился к зарезанному:

— Ты обзавелся хорошим мертвецом!

Тот недоуменно оглянулся и прерывистым голосом произнес:

— Теперь я вам верю…

— Ты наконец заслужил место среди нас… — почти дружески добавил другой голос.

И человек с перерезанным горлом сел на одну из скамей рядом с двумя молчаливыми типами, которые подвинулись, чтобы дать ему место.

— Теперь его очередь найти себе мертвеца, — продолжил новый голос. — Пожелаем ему не слишком долго ждать…

И говорящий жестом указал на меня.

Все это граничило с сумасшествием. Либо мне снился кошмар, либо меня, наивного чужака, разыгрывали местные глумливые крестьяне. Эта мысль подстегнула меня. Игра перешла все границы и слишком затянулась. Я бросил им всем оскорбление.

— А мертвец к тому же наглый! — спокойно произнес один из грубиянов. — Но разве не все мы были такими вначале?

Не в силах сдержать ярость перед подобным проявлением безумия, я бросился к очагу и выхватил горящее полено, чтобы в свою очередь прижечь кого-нибудь из них. И пусть он пеняет на себя самого.

Но меня поразило, что я не ощутил жара и угли не обожгли меня! В удивлении я широко раскинул руки. Они вошли в стены, словно были сотканы из тумана.

— Может быть, теперь он понял… — послышался иронический голос. И все потеряли интерес ко мне.

Это просто чудовищно. Я вовсе не был мертвецом. Однако моя рана, растекшаяся по полу кровь, нечувствительность к огню, проницаемость стен!.. Бред какой-то. Я должен вернуться в реальный мир, где сидел бы у очага в полном одиночестве и живой. Однако, четко видя и с проницательностью оценивая меру вещей и существ, окружавших меня, я не знал, возможно ли выбраться из этого кошмара.

Приблизившись к столу, я потребовал объяснений, чтобы успокоиться. Люди равнодушно смотрели на меня и ничего не отвечали И только тут я обратил внимание на их удивительно старинные одеяния.

Неужели я сошел с ума?

Что это за маскарад? Древние, странные, давно вышедшие из моды одежды. На одном — тяжелая пелерина почтаря дореволюционной эпохи; на другом — козьи шкуры и портки, словно на пастухе прошлого века. Еще один выглядел дворянином Регентства и не выпускал из рук ножен без шпаги! Их была дюжина, этих масок с чудовищного карнавала.

Подобное зрелище могло бы развеять тоскливое состояние моей души, не будь у каждого из этих людей по ужасной ране: у почтаря развороченный висок, словно в него выстрелили в упор; еще у одного — рассеченный до самых бровей череп; голова третьего буквально держалась на ниточке — она была на три четверти отрублена со стороны затылка!

У каждого красовалась настоящая смертельная рана, но при этом все были живы и дышали, как я. Сумасшедшие актеры из одной и той же галлюцинации, ясновидящие безумцы в адском приюте общего сна, развитием которого можно управлять.

Поняв ход моих мыслей, человек в пелерине почтаря сжалился надо мной и дал разъяснения:

— Успокойся, когда ты в свою очередь убьешь кого-нибудь и увидишь рождение своего мертвеца, истина откроется тебе, и ты сможешь стать одним из нас, перестав мучать себя вопросами. Поскорее приобрети мертвеца — и навсегда избавишься от сомнений.

Ад — это не только геенна огненная. С тех пор меня обуревает адская неуверенность — надежда на пробуждение и разъяснение, которое никогда не придет. Я соскользнул на головокружительный склон безмерного Времени либо попал в когтистые вихри осознанного безумия. Я жил в тревожном ожидании среди совершенно спокойных компаньонов — они сидели на местах, глядели на мои сомнения, усмехались и упрямо повторяли: «Убей… убей… убей… чтобы наконец понять»… Мой сон, мой гипноз или мое безумие- но как узнать, в каком состоянии я оказался? — заставляли меня денно и нощно кружить вокруг этих людей, сидящих здесь, от которых я никак не мог отойти. Им не надо было следить за мной, я не мог уйти — меня удерживал непреодолимый круг. Мне не надо было есть. Я не ощущал запахов, не чувствовал ни холода, ни жары, меня мучило одно — желание проснуться и вернуться в реальный мир.