Клод Сеньоль - Меченая

— Сам увидишь, — обрывает его старуха. — Но сначала помоги мне перенести хозяйку в дом, ее надо уложить на постель… У нее начались схватки- она вот-вот родит… Разведи огонь. Нужна горячая вода…

Антуан буквально глупеет от волнения.

— Вы так считаете? — спрашивает он.

Анриетта дрожит, вытянувшись на постели. Ногти ее царапают простыни. От каждого толчка в животе у нее кривится рот. Галиотт надеется, что все закончится за несколько часов. Она полагает, что справится, что пальцы ее обретут прежнюю гибкость и ловкость. Служанка возвращается в кухню. Пора сообщить Антуану о смерти Моарк'ха.

Галиотт хватает Антуана за полу рубахи и тянет за собой. Тот едва сдерживает крик при виде мертвеца.

— Боже, — восклицает он. — Никогда бы не подумал!..

Галиотт указывает на голову и вдруг приходит в ярость:

— И все этот адский камень… А я ведь предупреждала Моарк'ха. — Потом решительно добавляет: — Ну, ты у меня посмотришь…

Она находит среди инструментов кувалду для забивания столбов.

— Никогда бы не поверил… — бормочет Антуан. Он не может отвести взгляда от раздавленного тела Моарк'ха, виновного в собственной смерти.

Галиотт поднимает кувалду как можно выше и обрушивает ее на каменный череп. От удара ото лба отскакивает кусочек мрамора. Старуха охвачена яростью и следующим ударом разбивает камень. И в то же мгновение воздух разрывает пронзительный крик боли. Анриетта! Они бросаются к спальне. Галиотт останавливает Антуана, который собирается войти вслед за ней.

— Останься, здесь тебе не место.

И захлопывает дверь перед его носом.

Анриетта корчится от боли. Она что-то выкрикивает, но Галиотт не слушает ее.

— Мне… только что… ударили по животу… Ой! Какие удары… Боже, меня разносят в куски…

— Да, да, малышка, — успокаивает ее Галиотт.

После последней болезненной схватки наступает внезапное облегчение. Живот пустеет. Истерзанное болью тело расслабляется. Только грудь еще трепещет в ритме родовых схваток. Служанка держит в дрожащих руках ребенка. Девочку. Крохотное тельце полно жизни. Старуха сразу замечает синюю звездочку, отметину посреди лобика. Она считает, что эта метка появилась из-за желания Анриетты иметь ребенка. Откуда Галиотт знать, что на самом деле это куда более опасный знак…

Убежав от Антуана, униженный и оскорбленный Люка направился прямо в Маладрери. И там, чтобы забыться, долго пил вместе с Эрве, наследником владельца фермы, с которым Люка обычно проводил воскресные дни. Потом парень бросился в амбаре на солому и забылся во сне. На заре его растолкал Эрве и показал вдаль, в сторону Ноллена, где бушевало пламя пожара. Ошеломленный Люка сразу же подумал о Жанне — неужели она совершила новый поджог, обвинив его, ведь бегство слуги давало ей отличную возможность для оговора.

Он решил опередить Меченую. И тут же отправился в город и после долгих колебаний явился к жандармам.

Бригадир только что спустился из своей квартиры в весьма ворчливом настроении — его слишком рано разбудили. Он еще застегивает пояс на округлом брюхе и топает пятками, чтобы ноги плотно вошли в сапоги. Жандарм молча смотрит на Люка. Жена бригадира приносит забытую на кухне большую кожаную сумку. В помещении появляется еще один жандарм и приветствует начальника. Потом обращается к Люка.

— Что тебе нужно? Если явился по поводу пожара в Ланглуа, передай хозяевам, что мы вскоре приедем. Мы просто не можем прибыть быстрее.

Люка опускает голову. Его трясет от волнения при мысли, что он находится здесь. Он еще ни разу не стоял в такой близости от людей во внушающей страх форме. Синий драп и сверкающие сапоги подчеркивают власть жандармов и закона, который они представляют. Его вдруг охватывает ужас, что все обернется против него. Он пытается заговорить, но не в силах выдавить ни слова. Даже запах в помещении не позволяет ему нарушить молчание, Люка подавлен обстановкой. Здесь пахнет чернилами, затхлой бумагой и прочими враждебными вещами. Он поворачивается, чтобы уйти. Бригадир замечает его растерянность и пытается успокоить.

— Ты ведь из Лану, — самодовольно начинает жандарм, — и видел, как быстро мы нашли тех, кто сотворил зло… Не так ли?

Он поднимает указательный палец и подмигивает коллеге. Тот тоже доволен. Люка чувствует, что настал момент сказать им правду. И слова из него льются потоком:

— Вы посадили в тюрьму того, кто не совершил ничего дурного. Это не он поджег скирду на ферме, а Жанна, дочь хозяйки. Я сам видел, как она несла угли в сабо и как бросила их к подножию скирды… Вот так… И клянусь, это правда…