Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена

Я же, складывая один к одному наиболее надежные факты (а их для столь заметной личности поразительно мало), получила мозаику, имеющую черты достоверности, о чем и хочу поподробней вам сообщить.

Во-первых, в части национальности я бы отнесла графа к чехам. Известно, что в лице его проглядывало что-то славянское, а глубокое знание многих наречий подразумевает восточноевропейское воспитание. Уроженцы западных территорий Европы не имели особой причины учить русский, польский, венгерский, греческий или турецкий языки, тогда как на восточных ее пространствах именно они-то и были в широком ходу. Его всеми признаваемые достижения в области музыки, литературы и прочих искусств не позволяют счесть его венгром, ибо в те смутные для Венгрии времена очень немногие венгерские дети имели возможность чему-либо обучаться, да и те разве что нахватывались вершков. Таланты же Сен-Жермена взрастали на очень солидной основе. Например, виртуозной игре на множестве музыкальных инструментов без регулярных занятий обучиться нельзя.

Сен-Жермен был хорошо знаком с традициями и ритуалами как православной, так и католической церкви, что опять-таки подразумевает его восточноевропейское происхождение. Ведомы ему были и оккультные таинства Каббалы, и, похоже, в гораздо большей степени, чем еврейские культовые обряды, что позволяет не только не числить его евреем, но заодно и отмести знак тождества между ним и Вечным Жидом (такие гипотезы тоже существовали). Иврит не относился к числу языков, на которых он легко изъяснялся, что только подтверждает вышеприведенное заключение.

Легкость, с какой Сен-Жермен использовал псевдонимы и обустраивал свои финансовые дела, привела меня к мысли, что сословно он из торговцев. Причем из очень богатых. А кто из торговцев тогда был богаче других? Ответ прост: ювелиры и те купцы, что возили товары и специи из экзотических стран. Я всерьез полагаю, что в реальности мой герой — сын успешливого чешского ювелира. Ведь он не раз поражал свет количеством и безупречностью принадлежавших ему драгоценных камней, да и качество его образования поддерживает эту версию. В восемнадцатом веке дети зажиточных торговцев часто получали образование, по меньшей мере не худшее, чем дети аристократов, и обычно первые имели более сильную мотивацию к обучению, чем вторые. Наследникам торговых семейств следовало многое знать, чтобы подготовиться к разнообразным дальним поездкам, и умение вести себя в обществе было тут вовсе не лишним. Интерес Сен-Жермена к алхимии и оккультным наукам не противоречит гипотезе, ибо очень многие ювелиры того времени спонсировали подобные эксперименты в надежде найти искусственный способ выращивания драгоценных камней.

Но почему отпрыску богатой чешской торговой фамилии вздумалось морочить европейскую знать в течение почти сорока лет? Возможно, лишь для забавы. Граф часто говаривал, что его веселят попытки сыщиков разных стран установить его «настоящее» происхождение. Он играл с ними, оставляя на видных местах ключи к разрешению дразнящей многих загадки, однако за очередной распахнутой дверцей всегда находился тупик.

Если мы предположим, что ему по прибытии во Францию в тысяча семьсот сорок третьем году было не сорок лет, а всего двадцать пять, то миф о его долгожительстве тут же развеется, и к дате своей предполагаемой смерти (1786 г.) он подойдет в возрасте довольно солидном — шестьдесят семь лет, — но далеко не преклонном. Скрыть свои годы в то время не составляло особенного труда, ведь кавалеры восемнадцатого века пользовались косметикой с тем же рвением, что и дамы. Нам, принадлежащим к культуре, ориентированной на молодость, и в голову не придет делать попытки выглядеть старше своих лет, но в глазах современников Сен-Жермена юность как таковая большой ценности не имела, и чужак, вступающий в светский круг, автоматически добавлял себе весу, заявляя или, по крайней мере, давая понять, что он уже видывал виды. Маг двадцати пяти лет — это смешно, но зрелый гражданин мира, знающий толк в алхимии и оккультизме, — совсем иной коленкор. С ним можно и посоветоваться, и заключить соглашение о партнерстве. Отпрыски торговых семейств с молодых ногтей приобщались к семейному делу, так что к моменту своего появления в Париже Сен-Жермен, скорее всего, имел за плечами десятилетний опыт дальних поездок, в каковых с его умом и энергией можно было многое почерпнуть.

В разное время и в разных европейских столицах Сен-Жермен принимал участие в заседаниях каббалистических и масонских лож; посещал он и собрания ложи Розенкрейцеров. К нему везде хорошо относились и охотно прислушивались, поскольку круг его интересов был очень широк, включая в себя и неизбывную страсть к механике и механизмам. Однажды он отвалил изрядную сумму денег амстердамскому изобретателю паровой драги для чистки особо заиленных участков каналов. (Это случилось еще до того, как ему пришлось перепродать самому же себе долю в литейном промысле Нидерландов.) В другой раз Сен-Жермен финансировал разработку многослойных каретных рессор. Оба капиталовложения дали жизнь весьма результативно работавшим предприятиям. Есть мнение, что граф являлся чуть ли не основателем как минимум трех межнациональных компаний, а итальянцы думают, что таковых было больше.