Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена

— Вот наглец! — взорвался Твилфорд, с негодованием выпрямляясь.

— Как он мог! — гневно вскинулся лорд Грейвстон.

— Что он сделал? — напряженно спросил Доминик.

— Он сказал, что никому не позволительно обижать его слуг. В первый момент Сабрина была просто шокирована, услышав такое, ибо в течение этих трех лет граф всегда держался с ней уважительно, как с равной себе, и никогда не намекал на ее подчиненное положение. Но эти слова озадачили сэра Джеймса. Он поперхнулся и стал объяснять, что знатная англичанка не может считаться служанкой, потом вновь взвинтился от ситуации и повторно потребовал сатисфакции. Дневник свидетельствует, что граф невесело рассмеялся и спросил у Сабрины, желает ли она смерти своему мужу. Но я сомневаюсь, что это так. Слишком уж велика дерзость, чтобы в нее поверить, не правда ли, господа? Как бы там ни было, граф дал согласие на встречу в полночь — в большом зале своего другого особняка. Сабрина в смятении умоляла мужчин не затевать таких безрассудств, но сэр Джеймс гнул свое, а граф пояснил, что, если со всем этим не разобраться прямо сейчас, ей придется отправиться с мужем Сабрину, как она пишет, сильно встревожила подобная перспектива. Растерянная женщина обратилась к супругу, умоляя его взять свой вызов назад, однако тот понял эту мольбу как лишнее подтверждение ее связи с графом. Он в бранных выражениях высказал свое мнение и велел назвать адрес, клянясь, что придет в назначенный час. Возникла заминка с секундантами, поскольку сэр Джеймс, только вышедший из тюрьмы, растерял все связи и не знал, к кому обратиться. Граф предложил решить дело приватно, сражаясь под честное слово. Сэр Джеймс охотно с тем согласился и отправился подбирать себе шпагу.

— Он не стал настаивать, чтобы Сабрина ушла с ним? — спросил встревоженно Эверард.

— Нет, лишь заявил, что если Сабрине было угодно завести себе любовника, то пусть она с ним и пребывает, покуда он не восстановит ее честь, если, конечно, у нее таковая осталась. — Уиттенфильд пожал плечами. — Тут Сабрина пожалела, что не сделалась любовницей графа, потому что мысль его потерять показалась ей невыносимой. Пока не явился муж, пишет она, ей и в голову не приходило, какой опорой для нее был в последнее время граф. Близилась ночь, а значит, и час дуэли. Сабрина была сама не своя. Она разыскала графа, который уже готовился выйти из дома, и сказала, что будет молиться за него и надеется не навлечь на себя его презрение за отказ возвратиться к мужу. Граф ответил, что за первое он ей весьма благодарен, а во втором нисколько ее не винит, ибо жизнь с таким человеком, как сэр Джеймс, принесет в первую очередь страдания детям. Сабрина с некоторым смущением согласно кивнула и вслух попеняла на собственную неосмотрительность, заметив, что ей не стоило говорить стражникам, как ее разыскать. Граф покачал головой, но напомнил, что она сама решила последовать за мужем в Европу, вместо того чтобы вернуться в лоно своей семьи, когда семья сэра Джеймса от него отказалась. Сабрина не стала этого отрицать, но призналась, что, обратись она за помощью к отцу или дядьям, ей пришлось бы далее жить в зависимом от них положении, что могло повредить ее детям, а на первых порах жизнь с сэром Джеймсом на континенте была совсем неплоха. Граф, выслушав монолог, предложил ей денег, чтобы, вернувшись в Англию, она могла там безбедно существовать. Он прибавил, что независимо от исхода дуэли ей, скорее всего, не следует оставаться в этом особняке, ибо, несомненно, сэр Джеймс часть времени перед дуэлью потратит на то, чтобы отправить в Англию письма, компрометирующие Сабрину в глазах ее родичей. Увы, Сабрина не могла с этим не согласиться. Под конец разговора она прямо спросила графа, почему он не сделал ее своей любовницей. Тот ответил уклончиво: мол, мечты наши всегда возвышеннее реальности, и ушел.

— Неслыханно! — воскликнул лорд Грейвстон. — Экие невежливость и бесстыдство! И она это снесла?

— А как еще он мог поступить? — удивился Эверард. — Если она ему ни на что такое не намекала, граф, может быть, никогда и не думал о том.

— Любой настоящий мужчина всегда о том думает, когда смотрит на красивую женщину, — заявил Хэмворти, критически оглядывая кандидата в мужья Изабель.

— Как бы там ни было, — резко произнес Уиттенфильд, — граф все же ушел. После мучительных колебаний, отнявших у нее чуть ли не час, Сабрина накинула плащ и отправилась следом. Граф ведь при ней описал ее мужу, как добраться до места, и потому шла она быстро, избегая, правда, улиц, где все еще были открыты таверны, откуда неслись разгульные песни. Дважды Сабрине казалось, что она заблудилась, но в конце концов ноги принесли ее к большому трехэтажному особняку с изысканной облицовкой фасада. Почти все его окна были темны. Лишь там, где, по всем представлениям, могла находиться кухня, виднелся свет, да несколько свечей мигали в одной из парадных комнат. Теперь встал вопрос, как перебраться через ограду, ибо сам дом почему-то ее не смущал. Оглядев запертые ворота, Сабрина поддернула юбки, взялась за завитки решетки и…