Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена

Твилфорд покачал головой.

— О женщины! Все непонятное они тут же готовы наделить сверхъестественными чертами.

Доминик, не скрываясь, зевнул.

— Дочка Сабрины, Сесилия, случайно раскрыла секрет графа, или один из его секретов, — сказал Уиттенфильд и замолчал, чтобы отпить портвейна.

Неожиданно наступившая тишина явно доставила ему удовольствие. Он благодушно поворочался в кресле и неторопливо возвел глаза к потолку.

— Чарльз! — угрожающе произнес Доминик.

— Об этом секрете, как пишет Сабрина, она и сама могла бы догадаться, но все получилось не так.

— Уиттенфильд, вы испытываете терпение половины святых, упомянутых в святцах, — попытался сыронизироватъ Эверард, без особого, впрочем, успеха.

Рассказчик томно вздохнул.

— Однажды Сесилия прибежала в комнату матери с осколками большой мензурки в руках. Она сказала, что нашла их в коридоре, но дальнейший допрос показал, что девочка побывала в графских покоях, ибо одну из дверей, очевидно, забыли закрыть на замок. Можете вообразить, как ужаснулась Сабрина, прикидывая, что сделает ее наниматель, узнав о проступке ребенка. Готовясь к худшему, она решилась пойти к графу, не дожидаясь, когда он сам кликнет ее на свой суд. У нее уже имелись кое-какие накопления, их должно было хватить и на оплату ущерба, и на путешествие в Англию, хотя бедняжка не представляла, что станет делать, когда вернется туда.

— Как и все женщины, — заметил Эверард, скроив умудренную мину, которая плохо вязалась с его молодым простодушным лицом.

— Уиттенфильд, у вас есть тут канализация? Или мне надо искать соответственный домик в саду? — неожиданно вопросил Грейвстон.

— То, что вам нужно, находится за дверью чулана, милорд, — ответил со злобной любезностью Доминик.

— Спасибо, щенок, — отозвался старик, поднимаясь с кресла. — Я скоро вернусь. — На негнущихся ногах лорд подошел к двери и, громко хлопнув, закрыл ее за собой.

— Ну так вот, — замялся Уиттенфильд, несколько обескураженный выходкой старого пэра, — как вы, возможно, и ожидали… — Чтобы сгладить неловкость, он налил себе еще бокальчик своего превосходнейшего портвейна и с церемонностью его пригубил. — Короче, какое-то время Сабрина сидела сама не своя. Решение потревожить графа во время работы страшило ее. Она боялась идти к графским покоям. Еще она поняла, что совсем не хочет быть выброшенной за дверь. Граф был щедрым хозяином и обходился с ней более чем любезно. Да. В таком вот она пребывала волнении. Если разбитая мензурка стоила дорого, ей следовало подумать, как оберечь от хозяйского гнева детей. Сабрина весьма о них беспокоилась…

— Все родители беспокоятся о своих детях, — заметил вдруг Хэмворти и невольно вздохнул. Небу было угодно одарить его семью дочерьми, но он даже себе боялся признаться, что целью его нынешнего присутствия на мужской вечеринке являлось проверить, годится ли Эверард в женихи его четвертой любимице, Изабель.

— Может быть, — покивал глубокомысленно Уиттенфильд, радуясь, что все теперь шикают не на него, а на Хэмворти. — Тем более что ей было чего опасаться. Граф ведь мог возложить всю ответственность за содеянное на Сесилию, а Сабрина слыхала о том, как обходятся с ребятишками в тюрьмах и что впоследствии с ними бывает. Она даже стала прикидывать, не сбежать ли ей с детишками из этого дома, но, подумав, оставила эту мысль. Средств ее на тайный побег не хватало, да и куда в своем положении она могла убежать? Ей оставалось одно: попытаться убедить графа потребовать возмещения ущерба с матери, а не с дочки. Но что из этого выйдет, нельзя было угадать. Представляете, какие страхи разрывали ей душу, когда она поднималась по лестнице, по той самой лестнице, чтобы постучаться в зловещую дверь?

— Почему она не поговорила с графским слугой и не объяснила тому, что случилось? — удивился Твилфорд.

— Конечно, она подумывала об этом, но решила, что раз уж ей все равно придется после встретиться со своим нанимателем, то лучше не оттягивать сей неприятный момент. Это понятно, как на ваш взгляд?

— Нельзя также сбрасывать со счетов и элемент неожиданности, — тихо заметил шестой гость.

— Вот именно, — с готовностью согласился Уиттенфильд. — Вы хорошо меня понимаете, граф. — Он звучно прихлебнул из бокала, довольный, что интерес слушателей возрос. — Итак, Сабрина стукнула в дверь. Сначала робко, потом посильнее. Вы, возможно, решите, что ее вела природная храбрость, однако это не так. В дневнике она отмечает свой внутренний трепет и неуемную дрожь в руках, но ей удалось обуздать в себе страхи.