Марк Фрост - Список семи

– Барри, как вам удалось выбраться из тюрьмы? – спросил он.

– Копы сами меня выпустили. Через полчаса после вас.

– А почему они сделали это?

– Надеялись выследить вас. Ну, чтоб я их прямехонько к вам привел.

– А вы, естественно, от них сбежали.

– Плевое дело, – ухмыльнулся Барри.

Дойл кивнул, откусил яблоко, маскируя разбиравшее его любопытство.

– А откуда вы узнали, где нас встретить?

– Из телеграммы, очень просто. Дожидалась меня на товарном дворе, – объяснил Барри и кивнул головой в сторону Спаркса.

Звучит логично. Спаркс, должно быть, отбил телеграмму утром. Выпив стакан вина, Дойл налил себе еще. Ровный стук колес и приятное тепло, разлившееся по всему телу, подействовали на него расслабляюще.

– Барри, вы когда-нибудь встречались с Александром Спарксом? – тихо спросил Дойл.

У Барри от изумления высоко поднялись брови.

– Странный вопрос вы задаете, сэр, – сказал он.

– Почему странный?

– Так ведь это имя хозяина, разве нет? – ответил Барри. – Джонатан Александр Спаркс. Я так понимаю, сэр.

Дойл почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Чтобы быть совершенно уверенным, что Спаркс не услышит их, Дойл пересел к нему спиной.

– Вы хотите сказать, что никогда не слышали от Джека о его брате, Александре Спарксе?

– Нет, не слышал. Ну и что из этого? Босс не любит о себе распространяться. Чего ему со мной зазря болтать? – Барри отправил в рот порцию жевательного табака. – Вот Ларри, тот горазд трепать языком. Заболтает так, что забудешь, о чем его спрашивал. Простите, сэр, я и сам с вами заболтался – до сих пор не отнес Ларри ужин.

Приподняв шляпу, Барри собрал остатки еды в салфетку и отправился в кабину машиниста. Дойл остался один. Худшие из его опасений оправдались, рухнули благостные представления о личности Джека. Когда Спаркс вдруг поднял на него взгляд, Дойл, как ни в чем не бывало, ответил ему натянутой улыбкой, приподняв стакан с вином в знак приветствия и чувствуя себя при этом полным идиотом. Спаркс углубился в свои карты и не обращал на него никакого внимания.

Дойла охватила паника. Что же теперь делать? Все его мысли яснее ясного написаны у него на лице… Теперь ему казалось, что все его поступки только усугубляли положение, в которое он попал. Он нервно зевнул и взялся за саквояж.

– Пойду-ка я завалюсь, – сказал он развязным тоном.

– Спокойной ночи, – пожелал ему Спаркс.

– Жутко длинный день выдался. Невероятно длинный.

Спаркс ничего не ответил. Ноги Дойла словно приросли к полу.

– Значит, спальное место в конце вагона, – громко сказал он.

"Для чего я это делаю? Для чего я произношу эти идиотские слова?"

– Совершенно верно, – не отрываясь от карты, сказал Спаркс.

– Спать под стук колес – одно удовольствие. Тук-тук, тук-тук… Укачивает славно.

Дойл не верил, что эти глупости слетают с его языка. Спаркс бросил на него подозрительный взгляд.

– Старина, с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете? – участливо спросил он.

Губы Дойла растянулись в идиотской улыбке.

– Я? У меня все тип-топ. Никогда не чувствовал себя лучше.

Спаркс удивленно заморгал.

– Вам не стоило пить.

– Возможно. А теперь пора баиньки! – продолжал паясничать Дойл.

Спаркс кивнул. Дойл наконец заставил себя сдвинуться с места и зашагал в конец вагона. "Баиньки!" Надо же сказать такое…

Он долго не мог решить, на которой из полок ему улечься, где будет безопаснее. Почувствовав на себе взгляд Спаркса, Дойл помахал ему рукой, плюхнулся на нижнюю полку и задернул занавески.

Он лежал на спине, прижимая к груди саквояж и не выпуская из рук револьвера. Картины одна мрачнее другой рисовались его воображению. "Если он нападет, я без боя не сдамся, – решил Дойл. – А может, не дожидаясь нападения, всадить в него обойму, потом – "стоп-кран", и ищи ветра в поле…"

Дойл чуть-чуть раздвинул занавески и выглянул. Ему была видна спина Джека, склонившегося над столом. Он что-то писал, шуршал бумагами и, казалось, ничего вокруг не замечал. Во всем его облике чувствовалось что-то безумное, какая-то маниакальная увлеченность. И как Дойл не замечал этого раньше? А ведь Спаркс часто бывал рассеянным, не говоря уже о его уникальной способности отгораживаться от окружающих непроницаемой стеной молчания. Тогда невозможно определить, где начинается игра, а где проявляется его истинный характер.

И все-таки Дойл был склонен винить самого себя. Признаки психической нестабильности Спаркса были заметны с самого начала их знакомства. Угрюмая молчаливость, склонность к переодеваниям, скрытые намеки на то, что он оказывает какие-то чрезвычайно важные услуги самой королеве, – вот уж действительно архат. Зацикленность на всякой секретности – чего стоит одна его картотека преступников Лондона, в которой он один и может разобраться, если только это не какая-нибудь белиберда, выдаваемая за санскрит и прочее. И физически Спаркс невероятно силен и вынослив. И рядом с этим опаснейшим человеком Дойлу предстоит провести всю ночь. Может произойти все, что угодно…