Дэвид Баркли - Эсхил

— Простите. На это способны некоторые виды черной плесени.

— Черной плесени? — спросил Ари.

— Да, некоторые виды класса стахиботрис. Поэтому в старых домах, где растет этот грибок, так отвратительно пахнет. Это и есть гидрид мышьяка. В высокой концентрации смертельно опасен, но в небольшой лишь неприятно пахнет. Этот грибок, он… совсем не похож на наш образец.

— Сунь туда голову и поймешь, что пахнет там не просто неприятно — пробормотал Ари.

Замерцали лампы и все подняли головы. Открылась входная дверь и вошел доктор Криге. Прошло уже несколько недель, но Доминик так и не смог выяснить его имя. Он знал его достаточно, чтобы понять, что Криге, в общем-то, порядочный человек. Это особенно ярко проявилось во время их первой встречи. Но он следовал правилам, установленным сверху, поэтому доверять ему не стоило. Он пунктуально соблюдал все пункты этих правил.

— Чёртово электричество. Я из-за этих миганий проснулся. Но, да, полагаю, господин Квинтус прав. Наши питомцы, весьма, опасны. Их споры очень заразны. Не удивлюсь, что капитан Шмит станет не последней их жертвой за время нашей работы — он произнес это так спокойно, будто слова ничего не значили.

— Вопрос: почему?

— Почему что?

— Почему, именно споры, господин Квинтус! Они существуют не для воспроизводства. Это, своего рода, паразит, разве нет?

Он обращался к Доминику. Подобная мысль посетила его ещё на прошлой неделе, но он счёл её слишком надуманной.

— Это защитный механизм, — сказал он.

Этторе склонил голову.

— Если так, то он весьма неплохо развит.

Это было самое сильное преуменьшение, которое Доминик слышал от Этторе с момента своего появления здесь.

— Выходит, то, что мы видим здесь, — продолжал Криге, — включает в себя детали от всех схожих типов. Это значит, что все его свойства — способность к быстрому размножению, превращению ионизирующей радиации в тепло, производству вредоносных спор — всё это для того, чтобы защищаться и распространяться насколько возможно быстро, так?

Повисла тишина и Доминик понял, что он прав. Эти штуки, «ростки»… они были настоящими мастерами выживания, гораздо лучше подготовленными к любой угрозе, физической или какой другой, чем тараканы.

— Поэтому, мы будет воздействовать на него химически, а не физически. Так, господин Фреке? — спросил Криге.

Швед кивнул. «Отлично. Великолепно. Не говорите, что я бесполезен» — читалось в его глазах.

Криге, казалось, тоже это увидел.

— Не переживайте. Вам ещё найдется занятие. Это не последний проект, который мы здесь разрабатываем. Не стоит беспокоиться. Вы хороший человек, доктор Фреке. Хороший. И очень дорогой, должен добавить.

— И что это будут за проекты? — спросил Этторе, стараясь скрыть любопытство.

— О, проекты, связанные с физикой, — Криге указал на циклотрон в углу. — Вы же не считаете, что мы потратили столько усилий на сборку ускорителя частиц, чтобы он стоял и пылился? Нет, предстоит много дел. Великих дел. Дел, которые позволят нам догнать американцев.

Фреке выглядел удовлетворенным, но Доминик сумел уловить подтекст. «Это не последний проект». Он почувствовал, как нутро сжалось, как подумал о том, что предстоит остаться здесь и наблюдать, как его дочери растут и взрослеют в отрыве от остального мира. Удивило бы его, если бы Дитрих ему соврал? Даже, если он был уверен, что говорил правду, вины его в том не было. Вина лежала на его командирах, тех, кто получит всю прибыль от их исследований. Но об этом он пока думать не мог. Они проверили тысячи способов взять под контроль имевшиеся у них образцы, но ни один не сработал. Ни один, из реализуемых, по крайней мере.

Вскоре, они разошлись, чтобы провести очередные тесты. Доминик сел за электронный микроскоп, один из самых мощных в мире, и принялся исследовать новую химическую формулу. Этторе и Ари занялись осмотром имевшихся образцов, в то время как Фреке, без возражений принялся выполнять самую грязную работу по устранению загрязнений и сжиганию образца. Даже сквозь стекло камеры, Доминик слышал шипение воздуха. Потому что, как и любой другой развитый вид, он понимал, что быть сожженным заживо — чрезвычайно болезненно.

Лейтенанту Харальду Дитриху.

Я только что получил запрос от рядового Гантте относительно заключённой, переведенной к нам в прошлом году. С величайшим сожалением, сообщаю, что никого с данными приметами в наше учреждение не переводили. В записях лагеря нет никаких данных о Магдалене Камински. Наша нынешняя структура не позволяет отслеживать отдельных лиц, хотя я припоминаю кого-то похожего среди группы, направлявшейся в Заксенхаузен [20] Заксенхаузен — нацистский концентрационный лагерь, расположенный рядом с городом Ораниенбургом в Германии. .