Роберт Стайн - Ну как, испугался?

И услышал детский крик. Такой тоненький… пронзительный… Он раздавался с заднего сиденья.

А за рулем — никого!

Никакого водителя. Пусто…

Младенец орет.

Машина набирает скорость и вот-вот наедет на меня.

Я замер в ужасе.

Но вопли ребенка заставили меня действовать. Я яростно задвигал враз руками и ногами, словно перевернутый на спину жук.

Сбросив велик, я умудрился вскочить на ноги.

Голубой автомобиль на полной скорости несся на меня сверху, будто вагончик на американских горках.

Сгорбившись, я стоял посреди улицы. Я моргнул раз, другой, будто от этого водитель вырастет за рулем.

Но на месте водителя не было никого. Как было пусто, так и было.

А машина надвигалась на меня. Вот она уже совсем рядом. А ребенок кричит от ужаса.

Тут я услышал другой крик и поднял глаза на верх холма.

— Мое дитя! Мое дитя! — Вниз по холму как сумасшедшая бежала рыжеволосая женщина, махая руками. Ее желтая куртка развивалась на ветру, словно накидка.

Я набрал полную грудь воздуха и перескочил на другую сторону улицы со стороны водителя.

Вот она! Приближается!

Я действовал не задумываясь. Думать было некогда. Я приготовился. Собрался. Ну! Раз… два… три…

Машина поравнялась со мной. Я прыгнул, пытаясь схватиться за ручку дверцы. Промазал!

— Ах, чтоб тебя! — невольно вскрикнул я, когда рука впустую скользнула по дверце.

Изловчившись, я прыгнул.

Я врезался в машину, и меня отбросило в сторону. Я приземлился на ладони и колени на краю дороги.

— Не-е-е-ет!

Это уже кричали со всех сторон. А сверху неслась рыжеволосая женщина, махая руками и повторяя как заклятие:

— Мое дитя! Мое дитя!

Машина все набирала скорость, стремительно удаляясь под гору к перекрестку. Там впереди маячил светофор. Переходили дорогу школьники. Сплошной поток школьников.

«Крэг, пошевеливайся, — приказал я себе. — Спаси ребенка».

И я побежал. Превозмогая боль и спотыкаясь. Побежал вдогонку машине. Меня качало, голова кружилась, в ушах стоял детский плач.

Я поравнялся с машиной.

Вот я бегу рядом с ней.

Вот вытягиваю обе руки. Вытягиваю…

Только бы дотянуться до ручки.

Но нет. Мне не дотянуться. Я вижу. Хоть лопни, не дотянуться. Кишка слаба…

Там впереди, внизу, я вижу непрекращающийся поток детей.

— Разуйте глаза! — ору я им. — Да поглядите же!

А из машины, из детского подвесного сиденья, призывно махал крошечными ручонками ребенок.

Я прибавил ходу.

Поравнялся с машиной. Примерился. Опять мимо.

Но наконец я таки ухватился за ручку. Я сжал ее что было сил.

Мчась рядом с ней на одной скорости, я умудрился открыть дверцу и ввалиться внутрь на водительское место.

Младенец все так же отчаянно махал своими ручонками, заливался слезами и пытался выбраться со своего креслица.

Я заставил себя сесть. Глубоко вздохнув, я опустил ногу и нащупал тормоз.

Подняв ногу, я со всей силой опустил ее на педаль.

Машина дернулась, подскочила и остановилась как вкопанная.

Меня швырнуло вперед, и я врезался головой в ветровое стекло.

— Ой! Ой!

Острая боль пронзила все тело. Я зажмурился.

От резкой остановки малыш замолчал. Снаружи до меня долетали крики школьников. Крики ужаса и восторга.

Получилось! Получилось, — наконец дошло до меня. Я остановил машину в самый последний момент.

Я чувствовал, как кровь бешено стучит в висках. Все перед глазами поплыло… поплыло… голова упала на грудь.

Перед глазами замелькали ярко-красные круги. Красное стало блекнуть и превратилось в белое. В поток ярко-белого света.

Наверно, я начал терять сознание.

Однако крики обезумевшей матери привели меня в чувство.

— Мое дитя! Мое дитя!

Задняя дверца распахнулась, и рыжеволосая женщина просунулась в машину. Быстро отстегнув ребенка, она вытащила его из креслица и прижала к груди.

А я все еще сидел не шелохнувшись за рулем, судорожно глотая воздух. Меня всего начало трясти.

«Неужели я и в самом деле сделал это?» — спрашивал я себя.

Я кое-как выбрался из машины и потер лоб. Он все еще гудел от удара об стекло.

Машину окружили школьники. Все галдели и глядели с восхищением на меня.

Прижав к себе ребенка, женщина подошла ко мне.

— Вот по-настоящему мужественный поступок. В жизни не видела такого храбреца! — заявила она во всеуслышание, обнимая меня свободной рукой. — Ты настоящий герой.

Я чувствовал, как лицо у меня начинает гореть и я краснею. Это кто герой? Я-то?