Роберт Стайн - Ну как, испугался?

— Кто будет следить?

— Я, — говорит Брэд, поднося руку с часами к носу. — Засекаю время.

Трейвис протягивает мне банку.

— Пять минут, — говорит он, и вид у него при этом торжественный.

Я смотрю в банку.

— Это по восточному стандарту? — пытаюсь пошутить я.

Трейвис кивает.

— По-паучьему. Пять минут в банке — и баста.

Все сгрудились вокруг меня, чтобы лучше видеть.

Эйми протискивается поближе к банке и поднимает у меня перед носом сразу два больших пальца вверх.

Брэд не отрывает глаз от своих часов.

— Приготовиться. Начали.

Я набрал полную грудь воздуха. Рука у меня так дрожала, что я не был уверен, что попаду в банку.

На ощупь банка оказалась холодной… Зажмурившись, я решился и сунул руку внутрь.

Несколько секунд было ничего.

А потом я почувствовал колющее прикосновение. Открываю глаза и вижу: пауки вскарабкиваются на ладонь.

С губ срывается стон, как я ни пытаюсь удержать его. Чтобы как-то скрыть его, я изображаю улыбку.

Чувствую, как по лбу сбегают капельки пота. Интересно, ребята видят?

Но все не отрывают глаз от руки в банке.

Пауки ползут своими мохнатыми лапками по ладони. Я всей кожей ощущаю их прикосновение, колючее и мягкое одновременно.

— Тридцать секунд, — сообщает Брэд. Они тянулись как тридцать лет, эти тридцать

секунд!

На руке уже, как минимум, дюжина мохнатых тварей. Рука начинает зудеть, затем грудь. Все тело зудит и чешется.

Я натужно продолжаю улыбаться. Вымученная улыбка прилипла к губам. Только я не дышу. И не двигаю ни одним членом.

— Минута, — возвещает Брэд.

— Осталось четыре минуты, — говорит Трейвис, совсем упершись в банку. С губ его тоже не сходит улыбка. Только ехидная.

Все, больше не могу, признаюсь я себе. С меня хватит. Больше не выдержу.

Я проиграл. Проиграл пари. Все проиграл.

Пауки так и шастают по тыльной стороне ладони. Колкие лапки иголочками долбят кожу на запястье. Две гадины карабкаются выше по руке.

Все. Баста. С меня хватит. Я дергаю руку. Пытаюсь одним рывком вырвать ее из проклятой банки. Не тут-то было. Не вырвать. Рука застряла. Напрочь застряла в банке.

Кручу рукой, сжимаю кулак. Сжимаю как можно крепче, чтоб он стал меньше и его можно было выдернуть из банки.

Черта с два.

Рука напрочь застряла в банке.

— Две минуты, — хладнокровно сообщает Брэд.

— Что ты там делаешь? — спрашивает Трейвис. — Ты чего там рукой двигаешь?

— Они что, кусаются? — с интересом спрашивает Эйми.

Я киваю.

— Кусаются, — говорю хриплым шепотом, — и еще как.

— Ну что, видите? — торжественно говорит Эйми, обращаясь ко всем. — Видите, какой храбрый наш Крэг? Пауки кусают его как бешеные, а ему хоть бы что. Он знай себе держит руку в банке.

«Была б на то моя воля, — думаю про себя, — черта с два держал бы».

Я и так и эдак крутил рукой, только все попусту. Она застряла и никакими силами нельзя было ее вытащить.

— Ай! — вскрикнул я. Это паук укусил меня за палец.

Надо во что бы то ни стало вытащить руку! О, ради бога, я готов на все! Помогите мне вытащить руку!

— Они же правда его кусают, — не унималась Эйми. — Ну что, храбрый он или нет?

«Да заткнись ты, Эйми, — думал я, стиснув зубы. — Ради бога, уймись!»

У меня уже все тело зудело, чесалось и горело. Я до боли стискивал зубы и не мог дышать.

А эти чертовы пауки так и сновали по моей руке, так и сновали по обеим сторонам ладони и по запястью.

Снова укус, снова острая боль пронзает меня, на сей раз у запястья.

О, что бы я ни отдал за то, чтобы вырвать руку из этого капкана!

Я был близок к обмороку. Все плыло перед глазами. Комната начала кружиться, кружиться…

Вот оно. Я не в силах превозмочь этот зуд. Укусы… укусы… Сейчас я вырублюсь.

— Пять минут! — выкрикивает Брэд. Трейвис издает вздох разочарования.

— Что ж, ваша взяла, — бормочет он, огорченно качая головой.

Эйми всплескивает обеими руками над головой и издает победный вопль.

— Мы выиграли! Мы выиграли тридцать баксов! — Она поворачивается ко мне. — Молодчина, Крэг. Все. Время вышло. Можешь вытаскивать руку.

Я судорожно сглатываю. Во рту все пересохло. Сердце вот-вот вырвется из груди. Я не могу произнести ни звука.

Что будет, когда они поймут, что у меня рука застряла в банке? Означает ли это, что мы проиграли пари и мне придется повторить все сначала?

— Подумаешь, — еле ворочаю я языком. — Подумаешь, вышло время. Я могу и еще подержать.

— Чего-чего? — вылупил глаза Трейвис. Все сначала посмотрели на меня, а потом на