Тим Пауэрс - Три дня до небытия

Маррити не сомневался: этот человек говорит обиняками, чтобы не пугать Дафну. «Мы можем спасти жизнь вашей дочери», – по всей видимости, подразумевал он или, по крайней мере, «ее рассудок». И «пока еще не поздно».

– Возможно, мне придется… неожиданно уйти, – говорил между тем Джексон, доставая визитку из кармана брюк. – Возьмите и позвоните нам, если что-нибудь надумаете или… вам что-то понадобится.

Маррити взял: на визитке был только телефонный номер, начинающийся на 800. Он спрятал визитку в нагрудный карман и спросил:

– Вы говорите по-немецки?

– Да.

– Что этот рисованный сказал по-немецки – в конце?

Агенту, видимо, не хотелось отвечать, но он все же сказал:

– Это значит: «Режь ей горло».

Дафна потрогала шов под подбородком и шепнула:

– Еще раз?

– Нет, – возразил Джексон. – Это было эхо слов, сказанных днем, когда ты задыхалась.

– Это говорила старуха в ресторане, – вспомнил Маррити. – Вы там были? Что же это такое? Та старуха и есть эта тварь в телевизоре? Объясните, что происходит!

– Не могу, пока не узнаю, что произошло . У вас накануне происходили какие-то вторжения?

– Да, – прошептала Дафна.

– Да, – эхом повторил Маррити и потер глаза. – Это ваша женщина заговорила со мной несколько часов назад? Ее подготовили… она знала, что я читаю, что курю – чтобы выспросить у меня?

– Нет, – ответил агент АНБ. – Где это произошло?

– У входа в больницу Святого Бернардина, куда нас сначала привезли. Она даже сигареты курила те же, что и я.

– Как она выглядела?

– Как Одри Хэпберн, – Фрэнк поймал себя на том, что рассказывает скорее Дафне, чем Джексону; они не так давно посмотрели «Завтрак у Тиффани». – То есть стройная, темно-каштановые волосы собраны в хвост. Солнцезащитные очки. Бордовая рубашка, черные джинсы. Около тридцати.

– У вас есть ручка и бумага, – заметил Джексон. – Давайте продолжим разговор письменно?

– То есть… не вслух? – понял Маррити.

– Совершенно верно. На мой взгляд, так легче не отклоняться от темы.

Маррити с удивлением следил, как Джексон поспешно вставляет в уши наушники. Наверное, от миниатюрной шпионской рации, сказал он себе.

Он прошел к столику Дафны, оторвал верхнюю страничку блокнота и сунул ее в карман.

Раскасс, прищелкивая пальцами свободной руки, слушал телефонный скрэмблер. Прервавшись, он прикрыл ладонью трубку и гаркнул шоферу:

– Ползешь как черепаха , мы опаздываем!

Рев мотора огласил темноту.

Вернув трубку в ящик, он обратился к Гольцу:

– Надо было внедрить Шарлотту и во вторую больницу, хотя она и скомпрометировала себя. Обреем ей голову, приклеим фальшивые усы. Она только зря теряет время с этим идиотом Брэдли.

– Что случилось?

– С Маррити и его доверью в больнице говорил агент АНБ – или кто-то, выдающий себя за агента.

Раскасс вздохнул и провел пальцами по черепу, взъерошив и без того непослушные короткостриженые седые волосы.

– Диббук появился в телевизоре, установленном в палате девочки, в ее комнате, – продолжал он. – Пытался проникнуть в ее сознание. Агент и отец помешали ей дать согласие. Агент АНБ, который знает о диббуках! Факс с расшифровкой их разговора нам передадут. Маррити упомянул Эйнштейна, а агент наговорил ему кучу чепухи: мол, работа Эйнштейна нужна им для общения с мертвыми. Намекнул, что если Маррити не будет с ними сотрудничать, его дочь окажется в большой опасности.

– Ну, – заметил Гольц, – это как раз правда.

– Он в любом случае на что-то такое намекнул бы, чтобы расколоть парня. И еще, Маррити сказал, что они с дочерью столкнулись с неким «вторжением» вчера в четверть пятого – именно тогда, когда мы зарегистрировали активацию устройства Чаплина.

До сих пор Раскасс смотрел на Гольца, а теперь Шарлотта увидела в его поле зрения свое лицо.

– А еще Маррити спрашивал, не АНБ ли подослало к нему женщину , прекрасно проинформированную о том, что он любит читать и что предпочитает пить! – он сделал паузу – наверняка его лицо перекосилось. – И заодно отлично описал тебя. После чего агент предложил продолжить беседу письменно! И нам достался только скрип ручки по бумаге! К счастью, через пять минут Маррити его выпроводил. Надо будет поместить тебя где-нибудь в соседней палате.

– Хорошо, – спокойно произнесла Шарлотта. Она принадлежала к тем немногим дальновидцам, которые умели читать чужими глазами письменный текст – возможно, потому, что для нее это вообще был единственный способ что-нибудь читать.