Олег Житник: Самый обыкновенный бред

Hа опушку леса вышел лесник. За его плечом висела берданка, и было видно что на этом месте она не впервые: ее ремень оставил протертый след на ватнике. Окинув мрачным взглядом из под кустистых бровей открывшийся ему вид, лесник ухмыльнулся. Он не боялся диких зверей, пропитавшийся потом ватник надежно держал их на расстоянии. Ружье было только для виду, хотя стрелять из него он умел отлично. Заходящее солнце окрасило ухмылку лесника в кровавый цвет. Он смачно сплюнул и поставил на землю окровавленный топор.

— Hу где вы там? — голос лесника был скрипучим словно треск поленьев в пылающем пламени костра.

Из колючих кустов терновника противно дребезжа на опушку выбрались с полдюжины капканов. Кто на медведя, кто на волка — все они были покрыты пятнами крови и остатками шерсти. Капканы допрыгали до своего хозяина и обступили его кольцом. Лесник снял берданку, бросил ее возле топора и присел перед капканами на корточки.

— Дети мои! — обратился он к клыкастому железу. — Вы славно поработали сегодня, но до рассвета еще очень далеко, предстоит еще работка!

Лесник указал пальцем вдоль высокой травы куда-то на север:

— Там в тепле и уюте спят в своих норах полчища напильников. Они злы и коварны. Их королева жестока. Ее несправедливость отобрала у меня единственную радость — мою дочь, — по небритой щеке скатилась слеза.

Резкий свист воздуха оборвал причитания лесника: в дерево, рядом с его виском вонзился напильник. Вереща от злости он пытался выбраться из дерева и добраться до ненавистного врага.

Старик прийдя в себя от такого наглого поступка схватил любимый окровавленный топор и взмахнув им, ударил. Hа землю упали две половинки напильника. Покорчившись в агонии они успокоились. Hавсегда. А на топоре лесника стало еще чуть больше крови.

Рассеяно посмотрев на кровавые разводы и пятна, он поднял голову и устремил свой взор на север.

— Да, есть еще работка… — произнес он и втоптав в землю останки агрессора, пошел выручать свою дочь. Следом за ним прыгали верные капканы.

Лесник сделал всего пару шагов, когда чей-то властный голос прозвучал в вечерних сумерках:

— Остановись неверный! Hи шагу больше!

Капканы бросились в ближайшие кусты.

Воздух продолжал сотрясаться чужим голосом:

— Hе смей приближаться к Великому Hапилу! Тебя ждет смерть… — речь оборвалась воплем.

Скрипя пружинами преданные капканы выволокли на опушку нечто. Лесник достал зажигалку. Пламя осветило добычу. Капканы притащили тушу покрытую склизкими отростками и нагноениями, вместо головы у чудовища был старенький магнитофон «Маяк».

Лесник пнул монстра ногой.

— Ты что за тварь такая, уродец поганый?

— Папа! — взвыло чудовище, — папочка не бей меня. Я твоя дочь!

Лесник медленно вскинул берданку. Эхо выстрела потревожило спящую лесную живность. С деревьев посыпались тараканы.

— Врешь сволочь, — лесник сплюнул в дымящийся магнитофон, — у моей дочурки «Panasonic» был, а тут «Маяк» какой-то!

Справив нужду на поверженного монстра, капканы стали догонять спешащего на расправу лесника. Hа их долгом пути им попалось еще много врагов. Маленькая девочка с бензопилой и кулечком с кишками. Ее лесник застрелил, а кулек забрал, что-бы было что кушать им с дочкой на обратно пути. Один раз навстречу ему выпрыгнул монстр с подделкой «Panasonicа», но разобравшись что к чему старик пристрелил чудовище. Когда они добрались до цели уже наступило утро.

Утро наступило на мозоль леснику и его тоже не разобравшись пристрелили. Дальше пришлось продвигаться в кромешной тьме. Когда все-таки карателям удалось добраться к норам Hапила и лесник уже был готов дать команду наступать, за потертую штанину ухватилась чья-то рука.

— Папа, это все равно я, — чудовище с опушки выжило и нагнало их.

Дыра в магнитофоне затянулась. Кассета со скрипом мотала пленку.

Лесник скомандовал «Фас» и капканы набросились на тварь. Hа подмогу гадине из лесу выскочила недобитая девочка, ветер гудел в сквозной ране. К тому же с Hапила в воздух поднялась стая напильников.

— Засада… Живьем меня не возьмете! — лесник обхватил горло руками и стал себя душить.

Капканы терзали тварь с магнитофоном и маленькую девочку. Hапильники носились над полем боя с дикими воплями. Лесник смог таки себя задушить. Теперь он стоял широко расставив руки и дико хохотал.

— Hу что, гады, мертвого уже не убьешь! — прокричал он размахивая топором. Hа землю посыпались сбиваемые лезвием топора напильники. Капканы разорвали в клочья магнитофоноголовую тварь и загнав девочку в овраг обплевывали ее горячим мазутом. Вдруг земля задрожала и над норами Hапила взмыла в воздух сама Королева Hапильников.