Энн Райс - Гимн крови

— А сейчас ты во что-нибудь веришь? — спросил Михаэль.

— Ты меня удивляешь, — сказал я. — Я думал, что ты ожидаешь, что я все знаю. Так обычно думают смертные.

Михаэль тряхнул головой.

— У меня ощущение, что ты постигаешь мир, ступень за ступенью, как большинство из нас.

Его взгляд перекинулся на банановые деревья за моей спиной.

Казалось, он тоже был поглощен ночью и глубоко страдал от мыслей, которых у меня не было надежды из него вытянуть. И он не собирался показывать, что страдает. Это ранило.

Просто его переживания стали слишком значительными, чтобы он мог их скрывать, и его сознание волновалось, едва не нарушая правила хорошего тона.

Мона боролась со слезами. Конечно же, это место, со скрытым садиком, хорошо спрятанным от улиц Садового квартала с его перенаселенными домами, было для нее священным.

Ее правая рука скользнула в мою левую руку. Ее левая рука находилась в ладони Квинна, и я знал, она ухватилась за него так же крепко, как за меня, снова и снова пытаясь обрести уверенность.

Что касается моего возлюбленного Квинна, то он испытывал жесточайший дискомфорт и неуверенность во всем. С чувством неловкости он изучал Ровен и Михаэля. Ему еще никогда не доводилось находиться в обществе такого количества смертных, которые знали, кто он. На самом деле он был с таким смертным лишь однажды, и этим смертным был Стирлинг. Он тоже чувствовал присутствие пожилой души в комнате прислуги. Это ему не нравилось.

Стирлинг же, правильно догадавшись, что разоблачение свершилось, что Ровен смягчилась и погрузилась в мысли, похоже, испытывал стреноженный гордостью страх.

Он находился слева от меня, на значительном расстоянии, и смотрел на Ровен.

— Во что ты веришь теперь? — нетвердо, но настойчиво спросила меня Мона. — Я хотела сказать, что если старая версия с садом зла оказалась неверной, что ее заменило?

— Верю в Создателя, — ответил я. — В того, кто соединил это все вместе, с любовью и смыслом. Как иначе?

— Аминь, — со вздохом сказал Михаэль. — Кто-то, кто лучше нас, должен быть, кто-то, кто лучше любого существа на Земле, кто-то проявляющий сострадание…

— Ты проявишь сострадание к нам? — спросил Квинн. Это было резко.

Он смотрел прямо на Михаэля.

— Я хочу, чтобы вы сберегли мой секрет так же, как и секрет Моны.

— Твоя проблема в том, что ты думаешь, что все еще человек, — ответил Михаэль. — Твой секрет в полнейшей безопасности. И именно так, как ты хочешь. Переждите ради на всякий случай некоторое время. Потом Мона может вернуться в семью. Абсолютно нет никаких препятствий.

— Тебе это кажется удивительно простым, — подозрительно сказал Квинн. — Почему так?

Михаэль коротко и горько рассмеялся.

— Вам необходимо понять, кто такие Талтосы и что они с нами сделали, — негромко сказала Ровен. — И что я сделала с одним из них, слишком быстро, слишком неосмотрительно.

Ее глаза затмились воспоминаниями.

— Я не знаю и не понимаю, — сказал Квинн. — Я думаю, Лестат подразумевал, что мы обменяемся секретами. Есть вещи, которые Мона просто не в состоянии объяснить. Они для нее слишком мучительны. В них замешаны вы. Получилось, что она будто связана клятвами и не может освободиться. Ясно лишь одно. Она хочет найти свою дочь, Морриган.

— Я не знаю, сможем ли мы помочь, — сказал Михаэль.

— Я теперь сама смогу разыскать Морриган, — запротестовала Мона. — Я теперь снова полна сил.

Ее рука сжала мою ладонь.

— Но вы должны рассказать мне то, что я должна знать. Два года я пролежала в постели, растерянная и безумная. Я до сих пор не пришла в себя. Я не понимаю, почему вы так и не нашли мою дочь.

— Мы пройдем через это снова, — сказал Михаэль успокоительно.

Ровен что-то бормотала себе под нос. Потом вернулась к реальности; ее взгляд, неуверенный и рассредоточенный, как по пустому пространству заскользил по столу.

— Я знаю о вас, — сказала она. Ее слова вырвались с шипящим звуком и прозвучали вкрадчиво. — Я имею в виду о том, кто вы — Кровавые дети. Охотники за кровью. Вампиры. Я знала. Это было не просто. И Михаэль знал. Знание приходило постепенно.

Она посмотрела прямо на меня, впервые с тех пор, как заговорила.

— Я видела одного из вашего племени. Он шел по кварталу. Это был мужчина. С черными волосами, очень красивый. Казалось, он ничего не замечает вокруг. Он будто бы кого-то искал. Меня охватило парализующее двойственное чувство: я чувствовала влечение к нему и в то же время я его боялась. Вы знаете мои силы. Они не развиты так, как могли бы. Я ведьма, которая не хочет быть ведьмой, безумный ученый, который не хочет быть безумным. Я хотела разузнать о нем. Я хотела последовать за ним. Это было очень давно. Никогда не забуду. Знать, что он не человек, но и не призрак. Не знаю, рассказывала ли я о нем кому-нибудь.