Г. Зотов - Апокалипсис Welcome - Страшный Суд 3D

– Молнией! Молнией небесной, Господи, ударь его, подлеца!

– Да вот прям уж и молнией, – махнул рукой Иисус. – Ты, старче, законов рынка не знаешь. Проведи я такую операцию, так завтра книга будет бестселлером, с нашлепкой сверху: «Прочтя пять страниц, Господь убил автора молнией», и все – полста миллионов продадут как минимум. Стану я своими руками издателям деньги в карманы совать: одного Дена Брауна уже с лихвой хватило. Однако мы ушли в сторону от темы. Если Гитлер покается – он будет прощен. Зачем тогда вообще нужен Страшный Суд, если ты предлагаешь всех взять и казнить? Ты хочешь судебный процесс провести просто для галочки? Смысл, дедушка, в другом. Человек услышит: нет его в Книге жизни, нет из-за грехов – он воззовет ко мне и покается. И вспомнит жизнь, которую прожил никудышно. Бросил любящую девушку. Обманул друга, выманив последние деньги. Не навещал больную мать, думая – «да чего там, авось так поправится». Пробьет ему эта мысль мозг, как гвоздь, – чего никогда не добиться адскому пламени. Ной, может, это вообще мечта моя – чтобы Гитлер встал на колени и прощения у всех попросил.

Ной пытался унять головную боль и не мог. Думать он вообще опасался – Господь же читает мысли. На лбу собирались морщины, он чувствовал першение в горле, как при простуде, скапливалось множество слов.

Внезапно боль прошла – резко, в секунду.

– Так легче? Мне это ничего не стоит, – спокойно сказал Иисус. – Говори.

– Господи, если откровенно… – с трудом подбирая слова, начал Ной. – Я их не люблю.

– Кого именно? – без эмоций переспросил Иисус.

– Да людей, кого же еще, – поморщился Ной. – Понимаешь, они начинают молиться, только когда им совсем кранты – в качестве инстинкта самосохранения. Типа помолятся, и четвертая стадия рака сразу отступит. А потом опять пять лет в церковь не заглянут, даже на Пасху. Недаром я с таким усердием спасал именно животных на ковчеге. И какаду, и опоссума, и тигра-альбиноса – всех выхаживал, сена подстилал. А люди того не стоят. Слава тебе – пока (я повторю – пока!) они не просекли лазейку для спасения от озера огненного. А ну как сообразят? И начнется. Будут каяться для вида, призывать к Господу, а сами мысленно прикидывать: «Ладушки, покаялись, а теперь по бабам, в сауну, казино, и гулять до утра». Ты уже давал им шанс? Они не воспользовались. А Страшный Суд, безусловно, нужен. Грешники могут оправдываться, приводить доводы в свое оправдание. Да и забавно посмотреть хотя бы на лица мужей, которые впервые в жизни увидят ВСЕХ любовников их жен. Это, Господи, проймет куда сильнее, чем покаяние.

Иисус поднялся, о чем-то думая. Ной тоже встал с дивана.

– У тебя есть веские доводы для своей точки зрения, – улыбнулся хозяин кабинета. – Действительно, призывать ко мне будут очень многие, и это потому, что, споткнувшись о камень, культурные люди говорят «Господи», а не «вашу мать». Но одного призыва мало – нужно еще и раскаяние. Знаешь, мне душевнее не держать за пазухой обид. Давай, я начну обижаться на всех, кто плевал мне в лицо в Синедрионе, бил по щекам и орал: «Как ты смеешь так отвечать первосвященнику!» У меня вечной жизни на это не хватит. А ведь кого-то, конечно, я наказал сгоряча – как Агасфера, Картафила и Малха [60], сказав, что никогда не прощу. Но сейчас я вижу: факт, перегнул палку. Они потому в бета-версии Апокалипсиса и осатанели, что НЕ надеялись на мое прощение, и совершенно напрасно. Если эти трое сожалеют о своих поступках, я прощаю их, и Каиафу тоже. Покаялся? Отлично. Пусть скорее войдет ко мне, и я обниму его, как родного брата.

Ной горько кивнул – сердце праведника рвала в клочья буря эмоций.

– Ты – Господь, тебе виднее, – произнес Ной чужим голосом, скрипучим, как старое дерево ковчега. – Ну, что ж, разреши мне идти? Рекламный блок чересчур затянулся: пора объявить о начале нового заседания Страшного Суда под председательством апостола Иоанна.

– Святое дело, – согласился Иисус, вложив в эти слова двойной смысл.

В приемной дожидался Каиафа – радостный, улыбчивый, уже переодетый в светлые райские одежды, первосвященник сиял, как новенький шекель. Завидев Ноя, он вежливо поклонился праведнику.

С той же степенной вежливостью праведник снайперски точно плюнул ему под ноги и удалился.

Вернувшись в кабинет, праведник заметил – на мобильном телефоне (аппарат лежал на столе) есть три звонка. Номер был неизвестен, а потому Ной не стал перезванивать. Если он кому-то так нужен – тот сам перезвонит.