Лана Синявская - Фиалки для ведьмы

И… ничего не произошло! Более того, Анна почувствовала, как ее разбитое тело наполняется неведомой силой, раны на глазах затягиваются сами собой. А изумрудный перстень на пальце сияет как прежде, переливаясь всеми оттенками зеленого.

– Не может быть! – пробормотала Дороти. – Трон выбрал тебя!

– А-а-а-а! Самозванка! – завизжала Кетти, бросаясь на Анну. Девушка подняла руку, защищаясь, и, прежде чем успела что-либо понять, из ее пальцев вырвался сноп пламени, от которого свергнутая наследница, охваченная мгновенным пламенем, превратилась в кучку серого пепла. Анна в изумлении посмотрела на свои руки.

– Что ж, такова воля правителя, – опустила голову Дороти, подчиняясь. – Ты наша повелительница, и тебе предстоит править в веках!

– На фига мне такое счастье, – пробормотала Анна, не зная, как поступить дальше.

– Мы приготовили тебе подарок. – Дороти не обратила внимания на сказанное, но что-то в лице Спарк не понравилось Анне. И тут вперед выступила одна из сонма ведьм – молодая, красивая девушка. В руках она держала золотой поднос, на котором лежала отрубленная голова Сары Ингерсол. Но она была живая и испуганно моргала глазами, щурясь от яркого света! Из этих глаз по морщинистым щекам вместо слез стекали капельки крови. Венчал голову терновый венок. Острые кривые колючки глубоко впились в кожу, причиняя жертве невиданные страдания.

– Это голова предательницы. Ты должна отправить ее в ад на вечные муки, – усмехнувшись, подсказала Дороти.

– В ад! В ад! В ад! – с восторгом подхватили хором ведьмы.

Анна, не отрываясь посмотрела на измученное лицо, и в глазах ее засветилась жалость. Она протянула к голове руку, не понимая, что сейчас произойдет, а потом громко, ясным голосом сказала:

– Ты свободна!

Ведьмы не сдержали возмущения. И Анна увидела, как глаза у головы Сары закатились, а на губах застыла страдальческая улыбка. Легкая тень, вроде белого облачка, взмыла к потолку и исчезла. Анна, довольная, обернулась к Дороти, и та побелела от гнева.

– Однако ты своевольна, – прошипела она.

Анна усмехнулась в ответ, слишком расслабившись, и не успела отразить удар ярко-красного луча, которым полоснула ее женщина. Анна почувствовала острую боль в плече и с изумлением уставилась на глубокую рану, появившуюся там.

– Удивлена? – оскалилась Дороти. – Это простительно. Ведь ты не знаешь правил. Ты вовсе не всесильна. Я же хранитель. Страж. Я несу свою службу не триста лет, а гораздо дольше, поэтому все, включая и тебя, в моей власти.

После этих слов тело женщины стало сначала увеличиваться на глазах, а потом опадать, сочась липкой жижей, распространяющей вонь и смрад. И сократилось до размера личинки, из которой вылупилось истинное чудовище, похожее на уродливую гигантскую бабочку – черное, скользкое, хвостатое, с большими кожистыми крыльями и горящими, как уголья, глазами. Оскалив зубы, чудовище уставилось на Анну с ненавистью, и она услышала тягучий, как расплавленная смола, незнакомый голос, не имеющий ничего общего с бархатными интонациями директрисы:

– Принесите крест!

Приказание выполнили молниеносно.

Чудовище ухватило его когтистой лапой и, перевернув основанием вверх, ткнуло в лицо девушке.

– Ты знаешь, что должна сделать, – утробно прорычало чудовище.

– Плюнуть, что ли?

В ответ послышалось злобное рычание.

– Жаль, что для этого не подойдет твоя мерзкая рожа, – вздохнула Анна. Монстр щелкнул зубами и, вытянув шею, приблизил свою морду к самому ее лицу. Анна почувствовала, как силы покидают ее, в висках отчаянно заломило.

– Ну, тихо, тихо, угомонись, адова псина, – проговорила она, стараясь не смотреть в пылающие глаза монстра. Чудовище, дохнув на нее затхлым запахом, отстранилось и снова протянуло ей крест. Анна взяла его… Она медлила. Если подчиниться, то перестанешь быть человеком. Более того, все души ведьм вернутся к жизни, на земле наступит ад, а сама она станет тем самым черным ангелом, пожирающим невинные души.

Первый час второго июня подходил к концу, и чудовище не намерено больше ждать. Анна с тоской посмотрела на разбитое окно, за которым скрылись дети. Если она сделает то, что требуется, то их уже ничто не спасет. Как знать, не станет ли она сама тем самым чудовищем, которое прикончит их. И тут произошло невероятное. Разбитое стекло снова зазвенело, оно распахнулось, скрежеща несмазанными петлями, и, тяжело дыша, в музейный зал ввалился Макс.

– Привет! – крикнул он. – Я не опоздал к началу вечеринки?