Лана Синявская - Фиалки для ведьмы

Анна улыбнулась, радуясь, что все так замечательно закончилось, но вдруг увидела вытянувшееся лицо Нурии, которая озиралась с беспомощным видом.

– Что?

– Анна, Лелька исчезла! – побелевшими губами вымолвила женщина. Пока все занимались оживлением Макса, дочь Нурии пропала из пещеры и скрылась в неизвестном направлении…

Поначалу они подумали, что Леля ни с того ни с сего решила вернуться обратно. Но, внимательно обследовав пещеру на тот случай, если Лелька задумала поиграть в прятки, они обнаружили дверь. Оставалось только удивляться, как они не заметили ее раньше, хотя из-за сияния золотой бахромы, свисающей с потолка, в глазах рябило, да и общее внимание было приковано в первую очередь к крестам.

Массивная, обитая железом дверь закрывалась на засов. Теперь он был вынут из пазов и стоял прислоненный к стене. На пыльной поверхности толстого деревянного бруса отпечаталось две пятерни, а сама дверь была приоткрыта. Ясно, что Леля, обнаружив ее раньше остальных, зачем-то тайком воспользовалась ею. Оставалось только отправиться следом, что они и сделали, сильно встревоженные неожиданным поступком девочки. Каково же было общее удивление, когда, войдя в дверь, все увидели, что оказались в том самом зале, где накануне обнаружили ниши со шкатулками. Именно эту дверь они и пытались открыть, не зная, куда она ведет. Прошлой ночью они оказались в двух шагах от цели, не имея об этом понятия.

Но на этом сюрпризы не кончились, и очередной, к сожалению, тоже не слишком обрадовал: все три ниши были пусты. Если в двух пылились остатки деревянных шкатулок, то третья была абсолютно пуста: шкатулка вместе с драгоценностями исчезла.

Не раздумывая, друзья бросились в погоню по подземелью, надеясь, что им удастся догнать девочку, которая, очевидно, внезапно лишилась рассудка. Они так торопились, что не заметили сдвинутой каменной плиты в правой стене. В образовавшуюся щель из темного проема тянуло холодом.

Анна чувствовала, что события вышли из-под контроля. Дома Лельки не было. Не было ее и у подружек, которых мать первым делом обзвонила. А мысли Анны в эту минуту были целиком сосредоточены на Нике. Прежде чем продолжить поиски, Макс с Анной решили забрать Ника из клиники, чтобы держаться всем вместе. Взяв малыша, они намеревались немедленно отправиться в Бостонскую полицию и рассказать обо всем, что им стало известно. Теперь, когда они обнаружили оба тайника, у них еще оставался шанс, что их не поднимут на смех.

Анну била нервная дрожь всю дорогу до Бостона, и Макс волновался за нее едва ли не больше, чем за малыша: настолько бледной она выглядела. Оказавшись в клинике, оба бросились в палату к мальчику, отбиваясь от медсестры, которая держа в каждой руке по халату, мчалась за ними по коридору и пыталась что-то сказать. В выходной день служебное отделение клиники пустовало, и скрип резиновых тапочек преследующей их медсестры гулко разносился по коридору. От этого звука у Анны заломило зубы. Она обрадовалась, едва завидев дверь в палату Ника, и распахнула ее, торопясь прижать мальчика к груди.

Макс не отрываясь, смотрел на Анну и вдруг увидел, как она начала сползать по стене. Он едва успел подхватить ее обмякшее тело: палата была пуста. На аккуратно застеленной кровати сиротливо лежал Анин подарок – голубой медвежонок.

Догнавшая их наконец медсестра принялась успокаивать Анну, растерянно приговаривая:

– Ну что вы, дорогая, ну что вы! С вашим мальчиком все в порядке! Его забрала родная тетя…

– Как вы могли отдать его ей? – завизжала Анна. Макс сжал ее плечи, пытаясь как-то успокоить.

– А что? Ведь она его родственница? Разве не так? Миссис Клэрксон так много сделала для его выздоровления. Вы не вправе осуждать ее, – пролепетала медсестра, пытаясь оправдаться.

– Она сказала, куда повезет ребенка? – спросил Макс сквозь зубы. Волнение Анны передалось и ему. Анна не была истеричкой, и, если она так испугались, значит, на то были причины.

– Нет. Не сказала, – растерялась медсестра, заливаясь краской. Потом спохватилась и сунула руку в карман халата. – Как же я могла забыть! Она оставила вам записку! Вот! – И она протянула сложенный вчетверо листок бумаги. Анна выхватила его, развернула, чуть не порвав, и впилась взглядом в несколько строк, написанных аккуратным ученическим почерком. Прочитав их, она тихо застонала.

Макс гнал машину, глядя прямо перед собой на дорогу и нарушая все мыслимые правила. О полиции не могло идти и речи. Теперь, когда малыш Ники в руках этих чудовищ, им приходится рассчитывать только на свои силы. Даже не на свои. Макс покосился на Анну. Она сидела неестественно прямо на соседнем сиденье, с закрытыми глазами, ледяные пальцы впились в голубую шубку медвежонка, словно она хотела почерпнуть силы в этом крошечном комочке искусственного меха. В висках у нее выстукивали три коротких предложения из записки: «В полночь. Музей. Одна».