Юрий Бурносов - Чудовищ нет

— Зачем ты это сделала?

— Но папа… Это ведь Жезл!

— Я не о нем. Зачем ты втянула в это своих друзей?

— Пах призвал алуку, папа. Ты ведь сам знаешь, я слышала, как ты разговаривал с мамой. И я была на кладбище…

— Все это касается только нас. Ты еще слишком молода, чтобы совершать подобные ошибки! Право совершать их приходит с годами! Что теперь делать, скажи на милость? И ты, Алексей, — он снова повернулся ко мне, — ты, надеюсь, понимаешь, что происходит? Я мог бы, конечно, сказать, что моя дочь — сумасшедшая, нагородила черт знает что и верить ей не следует, но, мне кажется, теперь что-то скрывать — лишь к худшему.

— Я так понимаю, что будет война, — сказал я.

Стефан улыбнулся, запахнул халат и засмеялся, словно думал в паузе, стоит это делать или же нет. Смеялся он печально, словно старый клоун.

— Это не война, Алексей. Нас прихлопнут мимоходом. Мы не воюем…

— …Вы только бежите и прячетесь, знаю. А что делать нам?

— Я не знаю, что тебе посоветовать. Бежать и прятаться, как и нам? Но люди вовсе не склонны к перемене мест, они не любят изменений в жизни. Вы можете уехать в другой город, и Пах не станет вас искать. Скорее всего — не станет, вы для него мелки, уж не обижайся, что я так говорю. На всякий случай запомните: Паха могут задержать слова: «а-пах нишбар, ве-анахну нимлатну», — что в переводе означает «кувшин разбит, а мы убежали».

— То есть я ему скажу, а он придет в ужас и не станет меня трогать?

— Не совсем так, но это поможет.

— А Саббаот?

— Что? — не понял Стефан. — Откуда ты знаешь?

— Он много что знает. Его прапрадедушка…

Тут Лорка заговорила по-французски. Отец внимательно слушал, иногда поднимал брови, морщился, кивал… Я слушал журчащую непонятную речь, где лишь изредка мелькали знакомые слова; наконец Стефан сказал:

— Все это интересно, но не подскажет нам выхода из ситуации. Предлагаю сделать знаете что?

— Что? — спросил я.

— Открыть сейф, раз уж он здесь. А там посмотрим. Сейф мы открыли быстро, потому что Стефан знал, что и как делать. Сам он, естественно, ни к чему не прикасался, работал в основном я, а Стасик, пребывающий в «перепуганном ступоре» (я сам придумал термин), помогал по мелочи — подержать, подать… В книгах открытые сейфы обычно отворяются «с характерным щелчком» или «с мелодичным звоном», но из этого просто вывалился высверленный замок и запрыгали по бетону пружинки и винтики. Ничего красивого. Я открыл дверцу и достал завернутый в оранжевую ткань — кажется, в шелк — продолговатый предмет.

— Жезл… — пробормотал Стефан. — Думал ли я, что увижу его, что возьму в руки? Как все просто оказалось!

— Стефан Антонович, вы уверены, что вам можно дотрагиваться до этой штуки? — спросил я.

— Уверен…

Он смело взял сверток, отбросил в сторону шелк, и мы увидели Жезл. Мне он напомнил оловянный подсвечник, побывавший в печке, — довольно безобразный и оплавленный. Я ожидал увидеть камни и золото (как-никак Жезл!), Стасик, судя по всему, тоже (он тихонько протянул: «Фигня какая…»), а вот Лорка и ее папундель взирали на непонятный предмет с благоговением. Я немного подождал, пока им надоест умиляться, и уточнил:

— Это нам как-то поможет?

— Да нет, не слишком… — сказал Стефан, продолжая вертеть Жезл в руках.

Вот тебе раз! Еще одна Лоркина ложь, хотя я не знаю, что там наплел ей де Гурси, — черт их, духов, ведает, что им со скуки взбредет в голову. У них и головы-то нету.

— За каким чертом мы тогда ломились в дом к этому Князю уродскому?! Стефан Антонович!

— Спроси у моей дочери, Алексей. — Стефан посмотрел на Лорку так, что она сжалась в комочек. — По-моему, нам нужно собираться.

— Что?!

Я не поверил своим ушам.

— Нам нужно собираться, — повторил Стефан. — Лариса, иди в свою комнату и скажи по пути маме, чтобы начинала складывать вещи. Самое необходимое. Остальное заберем позже или бросим, в зависимости от того, как будет складываться ситуация. С тобой я предметно поговорю потом, позже… А вам, ребята, лучше отсюда уйти.

— Вы что, бросаете нас?! — воскликнул Стасик. Голос у него сорвался, и получилось смешно, но мне было не до смеха.

— Пах вас не тронет, — сказал Стефан, и я сразу же понял, что он врет.

Я уже раньше замечал, когда он врет, когда в первый день знакомства пивом угощал и про Киев рассказывал. Тогда он мне все равно показался хорошим дядькой, а сегодня я понял, что он, наверное, чмо. Все бросать, бежать, спасаться, а на нас ему плевать. Загрузит в свою красную «Волгу» шмотки, деньги и документы и — валить.