Питер Филлипс - Аромат смерти

Так или иначе, но мне он показался с лучшей стороны — и со своими замечательными винами, часть которых он получал из произраставшего на его собственном ухоженном участке земли винограда. Местным жителям он, как правило, продавал несколько бочонков обычного виноградного и пару бутылей сносного белого столового вина, но основной доход давало ему совсем не вино, а особый сидр из яблок и груш, бродивший в огромном чане. Технику его приготовления он изучал в Девоншире.

Путь к поместью Лебрана, находящегося в нескольких милях от громадного разоренного замка, на который он втайне претендовал как на родовое гнездо своих предков, пролегал через неогороженную аллею молодых кипарисов меж двух невспаханных полей.

Сам дом располагался среди обширного уединенного сада.

Виноград — думаю, декоративный или десертный, так как место едва ли подходило для выращивания винных сортов — спадал с высокой серой стены, выходящей на юго-запад.

Дорога к дому была приятной, и мои мысли тоже, хотя я ехал туда, как потом оказалось, в последний раз. Мои торговые дела в провинциальном городке в десяти милях отсюда процветали, и Лебран пригласил меня остаться после ужина на ночь.

Я надеялся, что таким образом мне предоставится возможность попытаться добиться большего, чем обычные банальности, от прекрасной, но покорной Элоизы. Мне хотелось узнать, вызвана ли ее молчаливость слабостью интеллекта или особенностью характера, врожденной или приобретенной в ходе воспитания.

Обычно Лебран приглашал на ужин некоторых из своих льстивых старушенций, но этим ранним зимним вечером (когда я прибыл, уже темнело) нас было только трое Лебран, Элоиза и я. Мы сидели в высокой, заставленной мебелью столовой, освещенной явно неуместной здесь хрустальной люстрой, стол был из богатого монастыря, а стулья представляли неумелую имитацию стиля Людовика Шестнадцатого.

Во всем, кроме вина и еды, Лебран отличался весьма претенциозным вкусом. Дом, с его смешением стилей и времен, производил впечатление чего-то устаревшего и банального, как и его владелец. Эти декорации были не для мистерии и не содержали ни намека на будущий кошмар, вот почему, когда это случилось, впечатление было втрое сильнее.

Все началось после ужина, который не оставил никаких особых впечатлений, если не считать несравненное «Шато дату», которое я выпил с благоговением, и продолжительного молчания Элоизы Лебран.

Оглядываясь назад, теперь понимаю, что смутно почувствовал странную напряженность в движениях и речах моего хозяина на протяжении всего ужина. Он пил больше обычного, а когда Элоиза ушла, оскорбил чудесное бренди огромным глотком, как будто в бокале у него плескался дешевый коньяк. Потом он уставился на меня через стол и сказал:

— Она молчунья, моя Элоиза. Она поджидает. Я знаю, она ненавидит меня.

Такое суждение, высказанное спокойном голосом, смутило меня. Я пробормотал какое-то неубедительное возражение.

— Ты не представляешь, мой юный друг, — сказал он, — как страстно может дочь ненавидеть своего старого отца, любящего ее слишком сильно. — Он встал. Худая фигура в черном. — Ты молчишь? Я удивляю тебя? Давай переменим тему. Я ценю твое мнение о винах. Пойдем со мной.

Он слегка качнулся, когда шел к дверям. Несомненно, он был пьян. Я уже бывал в его погребе, но сейчас он показал мне одну нишу, которую я раньше не замечал. Там в ларе было около двенадцати бутылок. Он взял одну и нежно покачал на локте. Я подумал, почему бы ему не послать за ней своего старика-слугу.

Морщинистое лицо Лебрана казалось белым под ослепительным светом голых лампочек. Он был похож на деда, нежно убаюкивающего кроху-внука. Лебран тронул горлышко бутылки.

— Это эксперимент, — мягко сказал он. — Она была заложена ровно два года назад. Вино очень молодое, но, думаю, будет замечательного качества, когда постареет. Будущие качества выдержанного вина проявляются еще в его молодости. Сегодня мы попробуем предугадать его будущее.

Я последовал за ним наверх по ступеням погребка, думая о том, было ли его гостеприимство достаточным вознаграждением за мое постоянное потакание старику, который мне не нравился. И начал склоняться к мысли, что даже доступ к ослепительной красоте Элоизы не восполнит моих усилий, потраченных на то, чтобы развлечь ее. Это место не в моем вкусе. Наверное, это мой последний визит… Я не делал секрета из своего корыстного притворства.

Мы не присоединились к Элоизе, а вернулись в столовую комнату, где Лебран совершил неловкую и довольно комичную церемонию, откупорив бутылку и разлив по бокалам, как я справедливо ожидал, редкое и бесценное вино. Оно было бледно-соломенного цвета с легким зеленоватым оттенком, хотя это мог быть отблеск бокала.