Дин Кунц - Логово

Понадобились смерть Хатча, его воскрешение из мертвых, близость к смерти самой Линдзи, чтобы вывести их из состояния вечной подавленности, и это, по его мнению, свидетельствовало о том, что они оказались более упрямыми, чем он раньше предполагал, и меньше всего стремились к тому, чтобы изменить свой стиль жизни. И поэтому нужна была именно такая встряска, чтобы заставить их выбраться из своей скорлупы и заново начать строить совместную жизнь.

А начать строить жизнь сызнова означало для них обоих иметь в доме ребенка. Это желание не было сентиментальной попыткой возродить прошлые чувства, не было оно и невротической потребностью, заменив Джимми другим ребенком, забыть наконец о его кончине. Просто им нравилось возиться с детьми; они обожали детей; и отдавать себя полностью ребенку казалось им верхом блаженства.

Но ребенка они могли получить только через усыновление. В этом-то и была вся загвоздка. Беременность Линдзи протекала тяжело, роды были долгими и болезненными. Рождение Джимми едва не стоило ей жизни, и, когда он наконец появился на свет, врачи предупредили ее, что больше она не сможет рожать.

Монахиня без Имени перестала ходить взад и вперед по кабинету, отвернула широченный рукав своей мантии и посмотрела на часы.

– Может быть, пойти и выяснить, почему она задерживается?

– Не надо торопить ребенка, – мягко сказала сестра Иммакулата, пухлой белой ручкой расправляя на коленях складки мантии. – Если вы будете ее торопить, она подумает, что вы сомневаетесь в ее способности самой обслужить себя. Нет ничего такого, с чем она не могла бы сама справиться в туалете. Да и не в этом, видимо, дело. Просто ей требуется какое-то время побыть одной, чтобы хоть немного успокоиться.

– Простите за задержку, – проговорил отец Жиминез, обращаясь к Линдзи и Хатчу.

– Все в порядке, – сказал Хатч, нервно ерзая на софе. – Ее можно понять. Мы и сами как на иголках.

С самого начала выяснилось, что огромное число – целая армия – супружеских пар ждали свою очередь, чтобы усыновить ребенка. Некоторым приходилось дожидаться своего часа в течение двух лет. Проведя пять лет без ребенка, Хатч и Линдзи не желали становиться ни в какую очередь.

У них было только две возможности, первая из которых заключалась в усыновлении ребенка другой расы: черного, желтого или латиноамериканца. Большинство пар, желающих усыновить ребенка, были белыми и хотели бы стать приемными родителями именно белого ребенка, который мог бы сойти за их собственного, в то время как бесчисленному множеству сирот из различных национальных меньшинств приходилось довольствоваться только приютами и несбыточными мечтами когда-нибудь обрести свою собственную семью. Цвет кожи ничего не значил для Хатча и Линдзи. Они были бы счастливы заполучить любого ребенка, независимо от его расовой принадлежности. Но в последнее время извращенно интерпретируемые "доброжелателями" социальные права привели к принятию целого ряда новых законов и постановлений, направленных на то, чтобы под любым предлогом наложить запрет на возможность усыновления ребенка другой расы, а разветвленная система государственной бюрократии приняла это к исполнению и проводила в жизнь с неукоснительной умопомрачительной точностью. Предполагалось, что ребенок не может быть полностью счастлив, если будет воспитываться вне своей этнической среды, что было, мягко говоря, элитарной чепухой – а по существу, расизмом наоборот, – придуманной социологами и псевдоучеными, которые даже не удосужились спросить, что думают по этому поводу одинокие, покинутые и никому не нужные дети, чьи права они вознамерились защищать.

Второй возможностью было усыновление ребенка-инвалида. Среди сирот детей-инвалидов было гораздо меньше, чем сирот из нацменьшинств, – даже так называемых технических сирот, родители которых живы, но отказались от ребенка, потому что он резко отличался от своих сверстников. Но, с другой стороны, несмотря на то что их было гораздо меньше, спрос на них был значительно ниже, чем на детей из нацменьшинств. К тому же у них было то неоспоримое преимущество, что обычно они редко попадают в сферу интересов инициативных групп, стремящихся навязать политически безупречные, с их точки зрения, способы их социального обеспечения и ухода за ними. Рано или поздно какая-нибудь массовая организация олухов царя небесного сумеет-таки добиться принятия таких законов, по которым зеленоглазых, светловолосых или глухих детей смогут усыновлять только соответственно зеленоглазые, светловолосые или глухие родители. Хатчу и Линдзи повезло в том смысле, что они успели подать заявление об усыновлении ребенка-инвалида до того, как эти непредсказуемые силы хаоса замыслят свое черное дело.