Сарина Шиннок - Тихий Коррибан

Я убираю световой клинок и сбрасываю накидку. И тут же чувствую, что в темноте на меня прыгает множество таких же тварей. Из-за шума, издаваемого комлинком, я не слышу их движений. Мой личный, особенный световой меч теперь – просто стальная палка, которой мне удается прибить часть этих «ящериц», остальных я ловлю на себе и давлю руками, а покончив с ними, поспешно стягиваю перчатки, которые тут же начинает разъедать их слюна. Мне повезло. На кожу не попало ничего. Но все это рождает воспоминание…

Динко. Я не смог бы никогда забыть, как мой учитель запер меня в комнате, где этих плюющихся ядом зубастых рептилий была тьма. Мне кажется, от одного лишь воспоминания об этом мои глаза снова слезятся от нестерпимого жжения, и у меня снова болит голова. Хорошо, что хотя бы комлинк отключился и перестал издавать свои высокочастотные хрипы.

Я беру себя в руки. Насчет света этот граф Дуку был прав. Мне нужно иное оружие. Осторожно, короткими перебежками я бегу назад, к своему звездолету, но внезапно останавливаюсь у посадочной площадки, словно мои ноги приросли к земле. Я не могу пошевелиться, и еще ни одно зрелище в жизни не шокировало меня так! Вместо великолепного «Ситхского Лазутчика» я нахожу лишь его ржавый остов, словно он приземлился здесь тысячи лет назад, и коррозия почти полностью сожрала его! Что, будь оно все проклято, здесь происходит?!

К счастью, в руинах корабля мне удается найти в сохранности свой вибронож и тускенскую винтовку, которую я прихватил как трофей с Татуина, а также ампулу био-бакты. Неисправный комлинк решаю выкинуть, если уж от него не будет толку – не хотелось бы, чтобы его шум привлек ко мне ненужное внимание.

Я возвращаюсь на улицы города, стараясь избегать открытых пространств и двигаясь как можно тише. Ржавые решетки и окровавленная колючая проволока с клочьями чьей-то кожи повсюду – в окнах, вокруг зданий, в узких проулках. А что за решетками? Кожа и плоть, растянутая на стальных каркасах? У меня нет времени рассматривать это. Важно лишь то, что они сужают круг мест, где можно было бы спрятаться. Только успев подумать об этом, я замечаю Энакина. Он тоже видит меня и бросается бежать. Я удерживаюсь от выкрика с требованием остановиться и молча преследую его. За поворотом очередного закопченного здания, увидев тупик, мальчишка сворачивает в сторону и по ступенькам вниз бежит в подвал. Мне ничего не остается, кроме как следовать за ним в эту неизвестность, хотя меня это не пугает. Я останавливаюсь перед дверью, которая захлопнулась за Энакином, пинком открываю ее – и не вижу мальчика. Зато моему взору предстает нечто другое, что вновь способно удивить меня. В подвале на крюках висят свежеразделанные туши. Вероятнее всего, райкриты, но вопрос в том, кто мог в этом покинутом, опустошенном мире освежевать это мясо, еще и в таком количестве? Я иду между двумя рядами туш на крюках, вглядываюсь в темноту, но не вижу мальчика.

- Энакин!

Звук моих шагов по полу из жирных, покрытых потеками мясных соков, ржавых железных листов разносится по подвалу неумолимо громко. Но вдруг я перестаю слышать собственную поступь и чувствую жар, поднимающийся снизу. Грязные металлические листы сменяются решеткой, под которой горит огонь. После темноты яркое пламя причиняет боль глазам и не дает четко рассмотреть происходящее, но там, внизу, среди огня стоит кто-то в черном капюшоне. Мою голову по какой-то причине снова пронизывает острая боль.

- Учитель? – с призрачной надеждой роняю я.

Нечто поднимает голову – точнее, трехгранный пирамидальный стальной шлем, накрывающий какое-то месиво плоти и красно-коричневых складок кожи, что, очевидно, служит ему головой. Это очередной «монстр», высоченного роста, но сгорбленный, с неестественно выпирающими суставами рук и обвисшей морщинистой гниющей кожей. Под его ногами находится гора изуродованных трупов разных рас, и он окровавленными по локоть руками достает сердца из их тел. Я понимаю это, когда безглазая проржавленная пирамида необъяснимым образом глядит на меня, а рука твари сжимает чье-то сердце. И тут в мгновение ока монстр поднимает огромный, покрытый коркой запекшейся крови, кривой нож, легко и резко пробивает решетку подо мной и вспарывает мою правую ногу. Я не успеваю почувствовать боли, когда отступаю назад и падаю навзничь. Мне нужно встать, но я не могу. Только слышу режущий слух стальной скрежет внизу и тяжелую поступь – тварь идет, волоча за собой свое несуразно огромное оружие. Я, превозмогая нахлынувшую боль, становлюсь на колени и собираюсь хоть ползком, но добраться до двери отсюда, но на пути своем вижу Энакина.