Дылда Доминга - Erratum (Ошибка)

- Кто-то из гостей причинил тебе боль? Что-то сделал тебе? - Воскликнул Рамуэль, готовый разорвать обидчика на части.

- Успокойся, Рамуэль, - ее голос теперь звучал устало. - Никто мне ничего не сделал. Эмоции, и больше ничего, забудем о них. Время подумать о другом, - Лили перевела дух, - Небирос возвращается.

- Скоро? - Рамуэль разом остыл и сосредоточился.

- Не знаю точно, но нам лучше уйти.

- Стоит ли. - Рамуэль нервно зашагал по комнате. - Он погубил нескольких наших, он ранил Илиэля. Если и есть демон, которого стоило бы остановить, то это Небирос.

- Рамуэль, - Лили не могла поверить, что он снова взялся за старое. - Не нужно, прошу тебя, просто уйдем. - И Лили невольно с опаской посмотрела на Софию.

Рамуэль уловил ее взгляд.

- Прости, - снова смягчился он. - Просто я хотел бы... хоть что-то сделать правильно. - Он вздохнул, глядя на незнакомую девушку в комнате. - Мы уйдем, и о Софии никто не узнает.

- Хорошо, - Лили поднялась, помогая им собраться. - Идите в дальние комнаты на границе седьмых коридоров, там много пустующих покоев. Пусть не очень чисто и уютно, но мы это исправим, верно ведь? - Она улыбнулась им обоим. София стояла посреди комнаты, сложив руки - ей нечего было собирать, она лишь со слабым интересом наблюдала за Рамуэлем, а на лице ангела застыло напряженное выражение, словно он сдерживался, чтобы не взорваться. Когда он совсем близко прошел рядом с Софией, задев ее краем своего кожистого черного крыла, девушка отшатнулась.

- Не бойся, все в порядке, - успокоила ее Лили, а затем всмотрелась в ее расширившиеся от ужаса глаза повнимательнее. - Ты знакома с такими, как он?

Девушка покачала головой, но глаза ее, ставшие еще шире, выдали правду.

- Ты видела Самаэля? - Спросил ее Рамуэль, перестав собираться.

Девушка молча кивнула, не в силах больше отпираться, и слезы вновь покатились из ее глаз.

- Он... он взял тебя? - Неуверенно спросил Рамуэль, и видно было, что ему тяжело даже спрашивать о таком, не то, что думать, но он знал, какая слава ходила о падшем.

- Нет, не он. - Прошептала София.

- А кто? - Почти хором спросили Лили и Рамуэль.

- Бел, - прошептала она еще тише.

- Кто такой Бел? - спросила Лили.

Рамуэль лишь сделал ей знак помолчать и пояснил:

- Уцур.

- Уцур? - Лили растерянно смотрела на девушку и не могла понять, как он мог быть тем, кто взял ее силой, если она видела его печаль, и все эти рисунки, разбросанные по его комнате. Так что же, то, что она приняла за любовь, было не более чем муками совести за совершенное?

- Я сама виновата, - неожиданно произнесла девушка, вытирая слезы и подымая глаза. Теперь в них появилось нечто более похожее на волю к жизни. - Он был неравнодушен ко мне, а я солгала ему. И все испортила. Он не смог простить. - Призналась София.

- И он вернул тебя в слои? - В ужасе прошептала Лили.

- Да. - Кивнула София. - Если бы я не предала его, он оставил бы меня с собой.

- Зачем же тогда? - Лили не находила слов.

- Я хотела выжить, и мне тогда казалось, что любая цена хороша... - произнесла София, начиная сердиться на себя. - Я не хотела вспоминать. - Она покачала в отчаянии головой. - Я старалась все это забыть. Понимаете? Самое страшное - помнить, что могло бы быть, и чего уже никогда не будет.

- Успокойся, девушка, - произнес Рамуэль, - ты выбралась из слоев, и мы не вернем тебя обратно.

- Дело не в этом, - София бессильно опустила голову.

- А в чем? - Изумился Рамуэль.

- Она любит его. - Ответила за нее Лили.

Рамуэль бросил на нее удивленный взгляд.

- Рамуэль, - вздохнула Лили, - это то, о чем я тебе говорила. Все не так однозначно, как вы думали. Не все черное - черное, а белое - белое.

- Ты мне это говоришь? - невесело усмехнулся он, разворачивая черные крылья и сворачивая вновь. - Пора уходить.

- Идите, - кивнула Лили, - а я останусь.

- Зачем? - Рамуэль остановился на полушаге.

- Небирос поймет, что здесь кто-то был. - Пожала она плечами. - Я объясню ему, чтобы он не искал виновных.

Рамуэль молча согласился, хотя ему и не нравилась эта идея, подхватил Софию за руку, и они вышли.

Когда эти двое, наконец, ушли, Лили дала волю эмоциям. Она вернулась на кровать, и отпустила столь долго сдерживаемые слезы и всхлипывания. Она сама не понимала, как ей удалось продержаться и говорить о каких-то других делах, ничем не выдав себя. Ее тело жгло от унижения и обиды, огромные ручищи, казалось, продолжали срывать с нее одежду. Она все еще была замотана в проклятую простыню вместо привычных брюк и рубашки. Такая уязвимая, готовая плакать на плече у Абы, и его холодный голос, презирающий и ненавидящий.