Дылда Доминга - Донор

- Ты можешь усмехаться, сколько тебе влезет, - отрезала я, - но мне кажется, между смертью Виктории и тобой есть связь.

- Ты даже не представляешь себе, сколько связей и с чем на самом деле есть, - он оказался рядом со мной, и его дыхание пощекотало мне шею.

- Не делай так, прошу тебя, - попросила я.

- Почему? Раньше ты просила, потому что боялась проснуться и расстаться со мной. Теперь потому, что тебе неприятно?

- Мне приятно, но я знаю, кто ты. Что ты сделал с Викторией?

- Знаешь? - свысока улыбнулся он. - Я освободил тебя от нее, - произнес он, и я невольно отшатнулась.

- Значит, все мои догадки были верны. Ты убил ее.

- Да, и это один из лучших поступков, что я совершил.

Мои руки дрожали, и я не могла определиться, как мне реагировать на его признание. С другой стороны, я все равно не могла бежать с заявлением в ближайшее отделение, потому что призрак не мог никого убить в нормальном мире, да и самого его быть не могло.

- Дилемма, не правда ли, - усмехнулся он, забавляясь моим затруднительным положением.

- Положим, она не была хорошим человеком, - сказала я, - но так нельзя, понимаешь? Нельзя убивать всех, кто тебе не нравится. Иначе, скоро не останется никого. Да и кто я такая, чтобы судить, кому жить, а кому нет. - Я в отчаянии смотрела на него, лихорадочно вспоминая, не пожаловалась ли я еще на кого-то в наших милых ночных беседах.

- Я не буду никого убивать больше, - произнес он спокойно, опускаясь на мою кровать и расстегивая рубашку. - Разве что ты сама попросишь.

Я покачала головой, недоверчиво глядя на него.

- Зачем ты раздеваешься? Тебе жарко?

- Ты узнала, кто твой отец? - спросил он, совершенно не обращая внимания на мои слова.

Я стояла на том же самом месте, не в силах пошевелиться, словно загипнотизированная, наблюдая за движениями его пальцев. Мне хотелось, чтобы они опустились от рубашки ниже, коснувшись пуговицы на его брюках, а затем и молнии. Он заметил мой взгляд и усмехнулся еще шире.

- Нет, - покачала я головой, - я знаю, что мой отец - не мой биологический отец, но понятия не имею, кто был тот человек.

- Да, люди любят не замечать очевидное, - произнес он.

- Что очевидное? - переспросила я.

- Я о твоей бабушке, - ответил он.

Но я не могла уже ясно мыслить, когда он остался в одних брюках. Тем временем его пальцы остановились, и он прилег на кровать, что вызвало во мне почти возмущение, потому что я ждала продолжения его ненавязчивого стриптиза.

- Почему ты остановился? - пересохшими губами спросила я.

- Ты хочешь продолжения? - он лежал там, на моей кровати и притягивал, манил к себе. Больше всего на свете хотелось рвануть с места и наброситься на него, покрывая его тело поцелуями. Избавиться самой от футболки и трусов и предоставить ему все свое тело для ласк, немедленно.

- Что ты со мной делаешь, - я встряхнула головой, понимая уже, что не сплю, но также отчетливо осознавая, что в нормальной жизни не веду себя подобным образом, и меня не посещают такого рода мысли.

- То, что могу, - ответил он, приподымаясь на кровати и подзывая меня к себе.

Мое тело двинулось ему навстречу, и я ничего не могла с этим поделать. Он властвовал надо мной, даже разум грозил сдаться на милость победителя.

- Андрей, - я упала на кровать, и зарылась носом в его волосы, - Андрей.

- Я хочу, чтобы ты стонала мое имя, когда я буду иметь тебя, - прошептал он, и мое тело подалось к нему, как на зов. - Да, моя маленькая фея, именно так, - шептал он, - горячо и страстно, чтобы согреть мои ледяные кости.

Я плавилась в его руках, как воск, готовая делать все, что он мне скажет. И насилие над моей волей, которое он проявлял, казалось возбуждающим. Он снял с меня всю одежду, и я, голая, горячая, терлась о его тело, как кошка. Он был прав: я больше не была колючей, он укротил меня, заставил исчезнуть все иголки, какие были. Он не уговаривал, не убеждал - он брал то, что ему нужно, и от этого не было спасения. Такого сладкого падения не было еще никогда. Но мои руки, пытаясь опуститься ниже и нащупать самую главную его часть, наталкивались на ткань брюк и пояс.

- Сними их, пожалуйста, - взмолилась я.

- Мешают? - ухмыльнулся он, и я только кивнула в ответ, не в силах говорить, лаская языком его грудь.

- Мне лучше остаться в них, - произнес он, и я едва не застонала от разочарования.

- Зачем ты тогда дразнишь меня? - я глядела на него почти обиженно.

- Я не дразню. После аварии моя нога выглядит страшно. - Ответил он.

- Я не боюсь, - горячо произнесла я, протянув руку к его ремню.