Дмитрий Федотов - Двойной оскал

А потом я услышал далекий как эхо голос: «Сила… Призови Силу…». И тут же я понял, что могу и знаю, как это сделать. И в тот же миг мощный золотисто-алый поток хлынул в меня со всех сторон, наполнил все мое существо живительной силой и радостью, а потом ударил гигантским гейзером в темную плиту чужой воли и расколол ее, раздробил на миллионы мутных осколков, тут же истаявших в пространстве, и сам исчез, исчерпав свою энергию.

Последним, что я запомнил, было жутко перекошенное, какое-то неправильное лицо Нурии, медленно тающее в пространстве.

Очнулся я все же в постели Лилии, но вместо нее рядом сидела Ксения и разглядывала меня хмуро и сочувственно.

— Привет, — сказал я и не узнал собственного голоса, таким он был жалким и слабым.

— Котов, ты когда-нибудь перестанешь таскаться за каждой поманившей тебя задницей? — поинтересовалась Ксения и с плохо скрываемым презрением обвела взглядом сексодром Муратовой.

— Ты просто не в курсе, милая, — сделал попытку объясниться я. — Лилия Муратова — следующая в списке Тояны Тудегешевой. Ее необходимо было как-то защитить.

— Ну да, кроме тебя других защитников не нашлось! — фыркнула Меньшикова и встала. — Идти сможешь, кот мартовский?

— Августовский… Попробую.

Я сел и тут же оперся на руки — комната противно перекосилась, в глазах поплыли радужные круги.

— М-да, досталось тебе, — вздохнула Ксения и чисто по-женски добавила: — И поделом!

— Да не было между нами ничего! — рявкнул я изо всех невеликих сил.

— «Меня царицей соблазняли, но не поддался я!..» — ехидно процитировала Меньшикова известного киногероя. — Ладно, в конце концов, ты мне не муж и я тебе не жена. Давай руку!

Я счел за лучшее промолчать, все равно она сейчас была не в состоянии адекватно оценить ситуацию. Руки у Ксении были сильные, а плечо крепкое. Мне вдруг стало ужасно стыдно, но не за Муратову, а за свою слабость.

— Как ты здесь оказалась? — спросил я, когда мы благополучно добрались до машины Меньшиковой, припаркованной прямо у подъезда. — Территория охраняется… Ракитин позвонил?

— По-моему, тебе сегодня ночью последние мозги отбили, Котов. — Ксения уселась за руль, двигатель взревел, и «сузуки» прыгнул вперед как тигр. — Я, по-твоему, кто?

— Мой учитель и наставник, моя берегиня, мой самый близкий друг…

— Еще!

— Мое отражение в эйдосе…

— Наконец-то! Хоть это вспомнил.

— И что из этого следует?

— Дурак!..

Очень содержательный разговор получился. А ведь действительно забыл, в каких мы с ней отношениях. Все еще по привычке пытаюсь оперировать бытовыми человеческими категориями, а среди магов они абсолютно неприменимы. Смысловая насыщенность обычных понятий несоизмерима, а этические и нравственные аспекты отношений между магами или магами и людьми многим могут показаться странными и даже неприличными.

Оказывается, иногда полезно на время стать больным и немощным, можно спокойно оглянуться, оценить и переоценить свои дела и поступки, разобраться в отношениях и с самим собой, а главное, сделать выводы на будущее. Какое же все-таки имя у моего будущего? Лена?.. Ксения?.. А может, Нурия? Почему бы нет? Никакого парадокса. Противоположные полюса магнита притягиваются, разноименные электрические заряды — тоже, флегматика всегда тянет к сангвинику, Инь дополняет Ян, Рай без Ада — нонсенс. Добро и Зло неразделимы — по сути, это одно и то же — и лишь в сознании человека приобрели антагонистическую окраску. Человек вообще существо противоречивое, и прежде всего самому себе…

— Долго ты еще будешь философствовать, Котов? — ворвался в мои размышления голос Меньшиковой.

— Что, опять фоню на всех частотах? — недовольно скривился я.

— Вот именно. Вылезай, приехали.

Я посмотрел вперед. Прямо перед нами было высокое крыльцо центра «Световид». Я открыл дверцу и медленно выбрался из машины. Голова больше не кружилась и ноги держали вполне сносно. Видимо, за время поездки организм смог в какой-то мере подлатать себя, хотя конечно до полного восстановления было еще далеко. Ксения тоже вышла из джипа, поставила его на сигнализацию, и мы чинно, под ручку, поднялись на крыльцо к автоматически раскрывшимся стеклянным дверям.

— Забыл тебя спросить, Ксюша, — сказал я, очутившись в знакомом уютном кабинете, — что ты сделала с Муратовой?

— Ничего, — хмыкнула Меньшикова и скрылась за ширмой. — Когда я пришла, ее уже не было. А на кухне я нашла безобразную записку: «Уехала в думу. Отдыхай до вечера. Твоя Л.». Ну и что я должна была после этого про вас подумать?