Сергей Волков - Пророк Темного мира

Итер, сказать по правде, отчаянно трусил. Пришло время вести спутников к Атяму, но после того, как домовой одним махом сжег всю Гуляеву ватагу, много лет наводившую ужас на все Залесье, Бойша как захолодел нутром, так все и не мог отойти.

«Незнать Красной печати… Что за печать-то это, коли ее именем одним людишек можно палить, как мурашей в лесу? — с трудом унимая дрожь, размышлял итер. — А на вид и не скажешь. Ну, как разгневается он, когда с Атямом подлог мой вскроется, и не его, а меня в пепел обратит? Известное дело — незнать с незнатем всегда дотолкуется. Ох, неладно все выходит, да отступать поздно. Позднехонько отступать, Бойша Логсын! Взявшись за управило, глаз не жмурят. Надо начинать…»

И, собравшись с духом, итер завел разговор о разных чудесах и странностях, что дошли до сих дней из прошлого и ныне существуют еще на свете, — о железных столбах, каменных плотинах, рукотворных фотах под скалами, потаенных схронах, набитых огнебойным оружием, утопленных в реках непонятных машинах и белых шарах, что высятся в укромных горных урочищах. Приманку, на которую должны были клюнуть незнать и Тамара, Бойша заготовил давно и теперь, как опытный рыбак, не торопясь готовился забросить ее в воду…

Как он и ожидал, разговор вызвал интерес. Тамара оживилась, отложила тетрадь и начала сыпать непонятными словами: «железнодорожные туннели», «гидроэлектростанции», «командные пункты», «радары» и прочее, столь же неизвестное итеру.

— А не желаете ли своими глазами на диво древнее поглядеть? — собравшись с духом, как можно ленивее спросил Бойша. — Тут всего-то несколько верст по лесу. Конь все одно петлей идет, потом нагоним…

— Что за диво? — так же неспешно ответил незнать, выгибая лохматую бровь.

— Подземелье каменное, веревки какие-то по стенам, двери толстые. А в большой палате с круглым потолком — телега железная, громадная. О восьми колесах черных, с горбом наверху и железными же бревнами заостренными в кузовке. Никто не знает, что оно тут, только я. Случай был — нашел. Мерекаю — вам оно сгодится.

Тамара и Мыря подскочили разом.

— Военный бункер? — быстро спросила девушка, глядя на незнатя.

— И техника какая-то, — кивнул тот. — Восемь колес, две ракеты… Сколько верст дотуда?

— Ну, четыре где-то, ежели напрямки. — Бойша приподнялся на локте, указат на темнеющую лесную даль: — Вон тама это. Можно к дороге выйти, по ней — на Топтаниху, место такое есть. А можно прямо чащей двинуть.

— А коня, говоришь, потом перехватим? — продолжил выспрашивать незнать.

— Ну. Петля тут, как вокруг Каменного урмана, только поменьше. Плешь на полночь ведет, а потом обратно на полдень заворачивает.

— Что-то многовато у вас петель, — проворчал незнать и спросил у Тамары: — Идем, что ли?

— Конечно! — Девушка всплеснула руками. — Может быть, там мы и получим ответ на главный вопрос…

Какой вопрос — она не сказала, а Бойша не стал выспрашивать. Теперь он боялся только одного — как бы столь удачно схватившая приманку добыча не сорвалась.

Путь до погоста, на котором упокоились бармы, занял не больше часа. Здешний лес оказался редким и чахлым. Такие в Россейщине называли «пусторостом». По мере того как путники приближались к обиталищу деда Атяма, Бойша становился все молчаливее и сосредоточеннее. На кону стояло — Талинка, судьба, жизнь…

«Главное — сразу крикнуть старику: вот, мол, исполнил я уговор, снимай заклятие. А там пусть незнать разбирается, отдавать ему девку или нет. А может, всех и положить из шибага, когда замятия начнется?» От этой мысли сделаюсь Бойше горячо, как в бане. Еще бы — три пчелы и концы в землю! Грехом больше, грехом меньше…

— Что-то не похоже, чтобы здесь бункер был, — перешагивая гнилую осину, буркнул Мыря. В наступивших сумерках глаза его вспыхнули желтым светом, движения стати мягкими, плавными.

«Заподозрил, проклятый!» — обмер Бойша.

— Почему не похоже? Коммуникации на поверхности могли и разрушиться, — ответила незнатю Тамара. — Ты же видел, что с Москвой стало. А тут лес. Ему, кстати, лет сто с небольшим. Видишь — старых, толстых деревьев нету.

— Не чую я этих твоих ком-му-ни-ка-ций, — буркнул Мыря. — Другое чую.

«Точно — засекся я! — Рука итера сама собой поползла к ремню висевшего на плече шибала. — Сам в своих удах засекся! Теперь все. Сожжет меня незнать. Великий Постулат, помоги!»

Неизвестно, чем бы все это закончилось, но тут лес кончился, и перед путниками открылась пустошь бармовского поселка. Здесь все было так же, как и год назад, — рассевшиеся, заросшие бурьянной дурниной избы, расшатанный частокол на бугре, кривые плетни. Сухая береза на краю погоста торчала в потемневшее небо, как белая рыбья кость.