Сергей Арно - Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах

— Хорошо, — черт знает почему согласился Крылов. — Давайте, но только короче, пожалуйста.

— Я вас долго не задержу, — он тоже уселся на свое место. — Я давно уже занимаюсь русалковедением, этим занимался еще мой отец, оставивший множество записок и ученых трудов по этому поводу. По моим наблюдениям, в Неве живет от десяти до тридцати русалок.

— Женского пола? — уточнил следователь немаловажную деталь.

— Да, женского… ну, разумеется, женского, — не заметив иронии, подтвердил он. — В старинных книгах о строительстве Петербурга встречаются упоминания о живущих в Неве русалках, где приводятся многочисленные несчастные случаи с ночными гуляками, погибавшими от «ласк» водяных дев. Защекатывали они подгулявших молодцов насмерть, иных, заманив в студеную невскую пучину, навалившись всем мертвецким гуртом, топили, иных попросту по темени камнем оприходовали. Петр, охочий до редкостей, велел изловить одну такую зловредную русалку для Кунсткамеры. Специальные ловцы русалок ночами сидели в засадах на берегах Невы, но хитрые речные девы никак не хотели попадаться в расставленные сети, спустя год только изловили один захудалый экземпляр. Экземпляр этот в огромном аквариуме прожил недолго, то, что русалки в неволе не живут и не размножаются, доказано наукой. После чего было сделано из русалки чучело и выставлено в Кунсткамере на всеобщее обозрение, о чем в описи музея того времени под номером 321 числится: «Чучело русалки». Я сам видел эту запись. Хранилось это чучело до войны, до самой блокады Ленинграда, в дальнейшем следы его теряются. По сохранившимся документам, чучело рассыпалось от перемены температур, но, скорее всего, из нее просто сварили суп, сами понимаете, блокада, голод… это же, можно сказать, в некотором смысле сушеная рыбина была.

— Ну и что, что вы хотите мне доказать этим экскурсом в историю петербургских мифов? — перебил Крылов. — Что этих несчастных бомжей русалки защекотали, что ли?..

— Сейчас, одну минуточку, сейчас я докопаюсь до этого, только вы меня не перебивайте, — попросил Яков Афанасьевич. — Дело в том, что есть ночи, в которые нежить становится наиболее активна. Просто совершенная жуть! Для того, чтобы вы поняли, поясню, что русалки бывают с рыбьим хвостом — это те, которые родились русалками, и обычные, двуногие, — это покончившие с собой утопленницы. Многие девушки из-за несчастной ли любви или по какому другому случаю сводили счеты с жизнью, бросившись с моста в Неву. В мрачном и темном Петербурге это дело обыкновенное. Он, как никакой другой город мира, располагает к самоубийству. Считается, что та, чье тело не было найдено, стала русалкой. Раньше, в старые времена, была одна такая неделя, когда русалки выходили из воды и нападали на прохожих. Эту неделю называли русаличьей, которая следует за троицкою неделей. Теперь все не так, теперь экология и климат изменились, изменился химический состав воды, радиация опять же. Последние годы утопленницы просто озверели, круглый год за людьми охотятся. Но мало того — они живут среди нас… И это самое страшное, утопленницы могут по несколько лет жить среди людей… Вот что я действительно понять не могу, так это то, как они температуру тела до нормальной человеческой у себя поднимают? Ведь они утопленницы, следовательно, температура должна быть… Все это только на первый взгляд кажется фантастическим. Поверьте, я занимаюсь русалковедением давно, у меня имеется множество записей их голосов. Почти каждую ночь я сижу на Неве и видел, и слышал такое!.. Они, конечно, знают обо мне и ненавидят меня, потому что я проник в их тайну. А батюшку моего они выследили и заманили в пучину вод, когда я был еще маленьким. И послушайте меня, многие беды ждут жителей Петербурга, если вы как представитель закона не примите меры. Нежить зла, хитра и способна на многое… Они годами могут жить среди нас…

— Жить-поживать… Какие же меры? Что я, по-вашему, должен с подводным ружьем в Неву нырять за русалками?.. Бред какой-то!

— Глубинные бомбы! Нужно прочесать глубинными бомбами всю акваторию Невы, тогда вы увидите, сколько нежити всплывет.

— Русалок, колюх и водолазов… — грустно проговорил Крылов. — Вы обратились не по адресу, я только лишь следователь. Вам в Министерство обороны нужно.

— По адресу, — глаза Якова Афанасьевича зло сузились. — Вам они поверят, а я кто? Обычный русалковед, а вам поверят. Поймите, в них опасность для города, они подтачивают мосты, не говоря уж о защекоченных насмерть. Подумайте сами, кому нужно было защекатывать бомжей? Ну, кому?! — потому как Крылов молчал, Яков Афанасьевич продолжал, возбуждаясь: — Этих несчастных они оставили на набережной, но это не единственные их жертвы, они утаскивают их под воду. Идет человек по набережной, глядь, откуда ни возьмись голые девицы обступают его с хохотом, тащат к воде и… бултых, топят… Вот!