Станислав Гавриков - Тевтон

Мощный удар плоскостью щита чуть ниже грудины опрокидывает зомбака на спину. Набранного в коротком разгоне порыва мне ещё хватает протоптаться по свалившемуся мужику и перепрыгнуть через его голову. Всё, путь свободен!

И тут, когда дорога к вожделенному спасению, в виде оббитой дерматином родимой двери, уже практически свободна, спотыкаюсь о ступеньку длинным, острым носком сабатона.

Грохоча по бетону ступенек щитом, мечом и доспехами, падаю, скатываясь прямо в руки поваленному мною мгновением ранее мертвяка.

Уже перевернувшийся в проходе мужик цепляет меня за ногу бульдожьей хваткой. Тянет к себе – ну и силища, мать его! И начинает скрежетать зубами по металлу, пытаясь прокусить сталь сплошного двустворчатого наголенника.

Скребу закованными в железо руками по ступенькам в тщетной попытке вырваться из мертвецких объятий. Луплю свободной ногой по абсолютно бесстрастной, что ещё более вызывает оторопь и ужас, чем оскаленная в пене пасть бешеной псины, харе мужика. А тот, лишь слегка дергая головой от моих ударов, невозмутимо продолжает попытки прогрызть мою ногу. Из горла у меня вырывается тоскливый вой попавшего в капкан волка. Бессильно царапающие бетон пальцы натыкаются на лезвие выроненного при падении бастарда.

Практически не осознавая, что делаю, хватаю клинок двумя руками за лезвие и наношу мужику мощный удар в темя перекладиной перекрестья гарды.

С глухим звуком упавшего на асфальт арбуза голова теперь уже точно трупа шлёпается на пол.

Тишина! С каким-то всхлипом пытаюсь подняться – ноги не держат совершенно, всё тело как будто ватное, адреналин прямо из ушей сочится.

Отдышавшись, осознаю, что сверху опять слышны шаркающие шаги – на шум нашей возни сейчас припрутся все трупаки подъезда. Похватав разбросанное барахло, спешно ретируюсь домой.

Еще пару часов переживаю произошедшее, борясь с накатившей после адреналинового шторма слабостью, чищу изгвазданные вонючей трупной слизью доспехи. Выбор передо мной невелик: или я собираюсь с силами и выхожу снова, или остаюсь здесь тихо подыхать – или я превозмогу страх, или он меня. И тогда я, мама, и застрявшие в детском саду женщины с детьми обречены. До вечера я, кровь из носу, должен выйти, зачистить весь подъезд и найти чего-нибудь съестное, иначе завтра совсем ослабну. Причем ослабну не столько от голода, сколько от страха, и уже ничего не смогу сделать.

Вторая попытка прошла гораздо бодрее: повесив зарекомендовавший себя столь бесполезным против оживших мертвецов оружием меч в кольцо перевязи, в руку я взял завалявшуюся в кладовке после перепланировки квартиры строительную кирочку для разбивания кирпичей. Самый натуральный клевец – почти такими же веке эдак в пятнадцатом-шестнадцатом рыцари друг друга из доспехов выковыривали. Только у боевого клевца (он же боевая кирка «вороний клюв») пробивающая часть откована в виде четырехгранного острия– клюва, а у строительной кирочки она плоская, как зубило. Чтобы можно было, ровно кирпич при подгонке кладки расколоть. Насадив найденный «клевец» на метровую рукоять, вырезанную ножом из деревянной рукояти швабры, я снова отправился в бой.

Продуманная, исходя из результата первой неудачной вылазки, техника борьбы с ходячими трупами, оказалась весьма действенной. Убедился я в этом сразу же, как только открыл дверь. На площадке околачивалась вонючая парочка. Они кинулись на меня сразу же, стоило им только увидеть, как открывается дверь.

Тычок плоскостью щита, опрокидывающий жертву, которая начинает барахтаться на полу, подобно перевернутому жуку, и удар клевцом в голову. Второго жмура так опрокинуть не получилось, ему я просто лупил, куда попало из-за щита, пока тварь не свалится.

И что самое гадское, я всех их знал. Тётя Маша, соседка с третьего этажа. Она всегда ко мне хорошо относилась. В детстве часто конфетами угощала. А когда с матерью беда случилась, помогала мне с ней посидеть. Подменяла, если мне срочно куда-то нужно было. А отец на работе был. Дядя Фима, её муж. Он был меньше погрызен, чем она и одет в домашнее. Видать, она куда-то собиралась выйти, а он провожал её, когда на них напали. Пытался защитить жену, но и сам погиб. А первый – сосед с девятого этажа. Я его плохо знал. Мы редко пересекались.

Упокоив соседей, я оттащил их на нижнюю площадку и стал подниматься по лестнице. Можно было рискнуть на лифте. Но мне надо было зачистить всю лестницу. Перед открытой дверью в квартиру тёти Маши, я увидел следы схватки. Много засохшей крови. В квартиру я заходить не стал пока. Только взял с полочки ключи от неё и закрыл дверь снаружи. У них, в коридоре зеркало висело, а рядом полочка для ключей находилась. Дальше я прошёлся по всем этажам. Но там никого не было. Ещё четыре двери открыты были. А вот трупов я не видел. Впрочем, как и людей.