Виктор Точинов - Пасть

Пиджачная пара, купленная лет пятнадцать назад и успешно прошедшая все стадии от выходной одежды до спецовки для грязных работ; стоптанные штиблеты; засаленная кепка — весь наряд Граева был выдержан в одном стиле и вполне соответствовал помятой и покрытой трехдневной щетиной физиономии.

Граев ничем не выделялся среди определенной категории местных жителей — вроде и не бомжей, имеющих и паспорта, и свои дома с участками, но работать патологически не желающих. А желающих распивать напитки различной градусности, деньги на которые добывались случайными заработками и продажей выращенного женами на огородах да уворованного с совхозных полей.

В таком имидже услышать и узнать можно было неизмеримо больше, чем расспрашивая людей официально, тем более предъявляя не грозные корочки милиции, а удостоверение неведомого детективного агентства…

…Весьма пожилых лет женщина, стоявшая в очереди перед Граевым, покупала и покупала продукты — понятное дело, получила бабуля пенсию и спешит скорей отоварить. Наконец расплатилась, отошла к другому прилавку и стала укладывать пакеты, свертки и кульки в огромную сумку.

— Пачку «Примы». За два восемьдесят, — хриплым голосом сказал Граев, высыпая на пластиковую тарелку груду мелочи. Вздохнул и демонстративно тоскливым взглядом обвел стоявшую на прилавке шеренгу пивных бутылок.

Пока продавщица проверяла его денежные подсчеты, бабулька закончила возиться с продуктами и, скособочившись от тяжести сумки, засеменила из магазина. Граев неловко вскрыл полученную пачку, вышел на улицу, закурил и в десять широких шагов догнал старушку:

— Помочь, мать?

Она оглянулась, оглядела примеченного еще в магазине детину и решила, что доверить ценный груз можно:

— Помоги, помоги, сынок… Вон ты какой здоровый, не повредит тебе поработать…

Рыбка клюнула. Нести было недалеко, метров двести — триста — небольшой домик, во дворе высилась изрядная куча еловых и березовых чурбаков. Переговоры были недолгими — за пол-литра казенной и обед Гаев согласился превратить эту груду в аккуратную поленницу. Но заявил, что со вчерашнего дня не ел и натощак с топором едва ли совладает.

— Ну пошли, пошли, сынок, позавтракаешь… Каша гречишная есть, от нее сил прибавляется… А то Васька-сосед все помочь обещает, обещает, до зимы дообещается…

Остальное было делом техники. Живущая одиноко старушка по определению должна быть словоохотливой, навести на нужную тему труда не составило.

После завтрака и неторопливого чаепития Граев узнал все, что хотел. В деле появился новый источник серебряного припоя — попавший осенью в капкан Петрищев был, похоже, тут ни при чем. И на горизонте замаячил Охотник.

Полученная вчера информация (достаточно оказалось упомянуть тему бродячих собак, потребляя пиво в компании граждан схожего облика) и сказанное бабулькой давало выход на убийцу Колыванова. Прямой.

Но Граев уже не считал его убийцей. Колыванов, по сути, был убит больше года назад — исполнительница лежала на кладбище, главные виновники отсиживались в своем бронированном логове. А произошедшее на прошлой неделе было эвтаназией.

…Дрова колоть Граев не стал. Протянул удивленной старушке в благодарность за завтрак пятидесятирублевую бумажку, сослался на срочные проблемы и ушел.

Проблемы, как выяснилось, ждали его за пару дворов от желтого домика — и даже на вид были крайне неприятными.

— Ну и че ты тут ходишь? Ну и че те тут надо? — Трое парней, помятостью и небритостью напоминающие Граева, взяли его в коробочку. — Зачем, падла, к Пахомовне ползал? У ее Васек калымить должон, его очередь…

Стоящий в центре верзила кивнул вбок — его соратник, надо думать, поименованный Васек, шагнул вперед и пихнул Граева в плечо. Такой жест мог и не стать поводом к драке, но плечо было правое — боль ослепила и на миг парализовала.

Граев дернулся. Вожак принял его движение за агрессию, широко размахнулся — кулак со свистом описал дугу, не встретил ожидаемого сопротивления, — и верзила запрыгал на одной ноге, получив удар ногой в коленную чашечку.

Граев ушел глубоким нырком. Достал рукой третьего — несильно, но хватило на пару секунд ошеломить, выбить из ритма. Крутнулся, разворачиваясь, — и оказался лицом к лицу с Васьком, целящимся зайти со стороны беззащитного правого бока.

Для деревенских бычков все повернулось неожиданно — по их понятиям, трое должны бить одного, но никак не наоборот. И они слегка растерялись.