Кеннет Харви: Город, который забыл, как дышать

Джозеф заметил, что вновь и вновь перечитывает одну и ту же строчку. Слова не доходили до сознания. Может дело в непривычной обстановке? Джозеф старался не думать о Ким. А ведь ей бы здесь непременно понравилось еще больше, чем ему самому. Уж она-то оценила бы Уимерли по достоинству. Да, Джозеф изменился, вернее, это Ким его изменила. Он привык смотреть на мир глазами жены. До встречи с ней Джозеф никогда бы не почувствовал очарования старого рыбацкого дома.

Глядя на безмятежное детское личико, Джозеф вспомнил, как часто они с женой любовались спящей Тари. Сегодня утром, когда он приехал забирать дочь, Ким просто ослепляла красотой. Джозеф представил, как она выходит из дома. На ней красная блузка, свободные хлопковые брюки, в руках сумка Тари, на шее бинокль. Чисто вымытые каштановые волосы блестят и переливаются в лучах солнца. Темно-коричневая помада, любимая помада Джозефа, оттеняет огромные карие глаза. За долгие месяцы разлуки Джозеф совсем отвык от Ким, и теперь видел словно впервые. Вздернутый носик. Широкие скулы, из-за них она всегда казалась совсем юной. Шрамик на подбородке, другой — на правом запястье: в двенадцать лет Ким упала с велосипеда. Эти отметины напоминали, что она обычный человек и способна совершать обычные человеческие ошибки.

Джозеф положил на нее глаз девять лет назад в ночном клубе. Поначалу он принял Ким за болтливую пустышку, у которой на уме одни модные тряпки.

И ошибся. Как раз тогда она защитила кандидатскую по морской фауне. Улыбалась Ким обворожительно, но держалась отстраненно. Слова выбирала с осторожностью и пила не шампанское, как ее сверстницы, а только хорошее пиво. Она вся состояла из милых противоречий. Джозеф влюбился в эту девчонку, рассуждавшую об особенностях поведения ракообразных и прочих безмолвных обитателей морского дна, что коротают свой век на невообразимой глубине. Научные факты в ее устах становились музыкой.

Куда подевались те счастливые дни, те долгие беседы? Постепенно взаимоотношения свелись к деньгам, политике, к тому, кто прав, кто виноват. Как тратить деньги. Как воспитывать Тари. Как открывать банку с консервированной кукурузой, резать хлеб, складывать белье. Кому труднее. Кто в семье главный. Кто больше работает и при этом больше хлопочет по хозяйству. («У кого вериги ржавее», — мрачно шутила Ким). Почему она так изменилась? Если верить Ким, все дело в Джозефе. Это он на нее повлиял. А кто повлиял на него самого? Джозеф стал другим человеком, словно часть его души удалили под наркозом.

Внезапно перед глазами все поплыло, как будто Джозеф несколько дней провел на палубе корабля и неожиданно сошел на берег. Накатила тревога. Джозеф мгновенно вспотел, сердце помчалось галопом, горло свело судорогой. Он выпрямился и вцепился в диванный валик. Сглотнуть удалось только с четвертой попытки.

Первый раз это случилось на позапрошлой неделе. Джозеф тогда решил, что умирает. Казалось, мозги сейчас вытекут, сердце почему-то колотилось в горле и висках. Вздохнуть никак не удавалось. Паника. Джозеф доковылял до зеркала в ванной, он хотел убедиться, что все еще существует. Отражение то сжималось, то распухало, дрожащие колени со стуком бились о шкафчик под раковиной. Джозеф уже собрался вызывать скорую, но тут ему полегчало. «Панический приступ, — спокойно объяснил врач и выписал таблетки ативана. — Нервная система не справляется. Скорее всего, последствия развода. Сейчас это сплошь и рядом». Джозеф не понял, что имеет в виду доктор — разводы или панические приступы. Врач очень спешил, а потому говорил быстро и непонятно, у него, как всегда, были записаны два пациента на одно и то же время. Он вырвал из блокнота рецепт, перегнулся через стол и двумя пальцами протянул бумажку Джозефу: «Как только станет нехорошо — две-три таблетки под язык. Действует моментально». Все. Прием окончен. Пилюли помогут. Наука спасет. Проще не бывает.

Джозеф поднялся с дивана, в нагрудном кармане зашуршала какая-то бумажка. Он развернул, это оказался телефон мисс Элен Лэрейси. Странная старуха. Чокнутая, скорее всего. Еще не хватало о ней думать. Джозеф положил листок на тумбочку и вышел в прихожую. И дом этот странный. Но на это мы сейчас обращать внимания не будем, и так нервы на пределе. Он потер уставшие глаза. На полу возле лестницы валялась дорожная сумка. Джозеф поднял ее и отнес на второй этаж. Там он направился в комнату с видом на бухту и городок. Пусть спальня будет здесь. Он бросил сумку на мягкую кровать, расстегнул молнию и полез за таблетками. Стопка белья, зубная щетка, одноразовая бритва, ага, пузырек. Джозеф отвернул крышечку. Руки дрожали, он чуть не уронил две таблетки на пол, но все-таки поймал их в воздухе и сунул под язык. Потом зажмурился и немного постоял, не шевелясь. Глубокий вдох… Ждем. Считаем до пяти. Выдох. Паника отступала, по телу разливалось тепло. С души будто камень свалился.