Анна Радклиф - Итальянец

Это известие просто убило бедную девушку. Наихудшие ее опасения оправдались — Винченцо находится в руках инквизиции.

Оглушенная своим горем, она уже не слушала, что говорила служанка. А та продолжала свой рассказ:

— У маркизы лежал на сердце какой-то грех, потому что она все время спрашивала о сыне. Так мне сказал слуга.

— Ты уверена, что он так сказал, что она не знала, где ее сын? — растерянно спросила Эллена. «Кто же тогда отдал его в руки инквизиции?» — со страхом подумала она.

— Да, синьорина, она очень хотела его видеть. А когда пришел ее час, она послала за своим духовником отцом Скедони, кажется, так его зовут, но его нигде не могли найти, но…

— Что — но? Что ты знаешь о нем? — быстро спросила она.

— Ничего, синьорина, кроме того, что его так и не нашли.

— Не нашли! — машинально повторила Эллена.

— Да, синьорина, не нашли. Но, может, он духовник не только одной маркизы, не одной ей он отпускал грехи, потому и не нашли его в тот час…

Эллена благоразумно решила больше не спрашивать о Скедони. Чем больше она думала о Винченцо, тем больше надеялась, что он не попал в руки настоящей инквизиции, а кого-нибудь вроде тех, что увезли ее. Может, они отпустили его и он продолжает ее поиски.

— Так вот, как я говорила, — продолжала Беатриса, — в доме была порядочная суматоха, когда умирала маркиза. Когда не нашли отца Скедони, позвали другого духовника. Он просидел у нее Бог знает сколько, а потом позвали маркиза, и там что-то такое произошло, потому что, как сказал слуга, было слышно, как хозяин говорил так громко, что кто был в комнате рядом, слышали его голос, да и голос маркизы, хотя она была очень плоха. А потом стало тихо, и вскоре вышел хозяин, очень сердитый и очень печальный. А духовник еще долго сидел у нее, а когда ушел, слуга говорил, что маркиза была совсем плоха. Она прожила ночь и половину следующего дня. Что-то, видимо, очень мучило ее, потому что она то плакала, то стенала, и на нее было просто жалко смотреть, так она страдала. Она часто просила к себе маркиза, и тогда, оставшись вдвоем, они долго разговаривали. Снова позвали духовника, и все трое заперлись в комнате маркизы. После этого, как говорил слуга, его хозяйка успокоилась, и вскоре Господь призвал ее к себе.

Эллена внимательно выслушала конец этой нерадостной повести. От вопросов, которые она хотела задать, ее удержала вошедшая Оливия, которая, увидев, что Эллена не одна, тут же хотела уйти. Эллена, решившая, что эти вопросы не столь уж важны и могут подождать, попросила ее остаться и предложила ей свой стул перед пяльцами, который освободила.

Поговорив пару минут с Оливией, она снова вернулась к Беатрисе, чтобы продолжить разговор. Поскольку отсутствие Скедони пока не очень беспокоило ее, а прямо спрашивать о нем у Беатрисы она не хотела, она как бы мимоходом справилась, не видела ли она в последнее время того незнакомца, который привез ее на виллу. Беатриса его знала как освободителя Эллены.

— Нет, синьорина, — ответила служанка недовольно. — Я так и не видела его лица, да и покинул он дом ночью, даже не знаю как. Мог бы показать лицо, нечего было бояться, я только поблагодарила бы его за ваше спасение.

Эллена была удивлена, что Беатриса заметила внезапный уход Скедони, и поспешила сказать, что сама проводила его и заперла за ним дверь.

Пока Беатриса говорила, Оливия не раз, оторвавшись от пяльцев, останавливала на ней пристальный взгляд. Это не укрылось от Беатрисы, которая, отвечая на взгляды, вежливо отводила глаза. Эллена с удивлением заметила их взаимный интерес друг к другу.

Когда Беатриса, выслушав распоряжение Эллены прислать ей в монастырь некоторые рисунки для вышивания, что-то ответила ей, Оливия, подняв голову, снова внимательно и с любопытством посмотрела на нее.

— Я где-то слышала этот голос, — наконец взволнованно промолвила она. — Я знаю его, но ваше лицо мне незнакомо. Неужели это вы? Беатриса Олка! — вдруг воскликнула она. — Сколько лет прошло…

Беатриса была удивлена:

— Да, так меня зовут, синьора. Но кто вы, если вы меня знаете?

Эллена заметила, как на лице служанки возросла растерянность, когда та буквально впилась взглядом в монахиню. Оливия побледнела и пыталась что-то сказать, но Беатриса опередила ее.

— Неужели мои глаза обманывают меня?! — воскликнула она. — Но какое сходство! Моя госпожа, как вы похожи на нее! Святая Дева Мария! Как похожи и какие разные…

Оливия, чей взгляд был прикован теперь к Эллене, чувствуя, что теряет силы, еле вымолвила, указывая на девушку: