Елена Артамонова - Призраки рядом с тобой

Петька не слишком преувеличивал. Петра Филимоновича и в самом деле можно было назвать ходячей энциклопедией. Акулиничева ехидно поинтересовалась:

— Может, он и по-китайски кумекает?

— Во всяком случае, говорит. Сам слышал.

После школы Сережка, Танька и я отправились к Толкачеву. Акулиничева в гости не пошла, сославшись на неотложные проблемы. Видимо, она не разделяла уверенности Петьки насчет возможностей его деда. Петр Филимонович встретил нас с увесистым гаечным ключом, придававшим ему грозный вид.

— Деда, ты же собирался чинить мой плеер, — встревожился Толкачев, — неужели этим ключом?

— Лучший инструмент для электроники, — старик усмехнулся, — шучу. Плеер в порядке. Просто контакты разболтались, батарейка выпадала. А сейчас прокладочку на кухне поменял — кран подтекать начал.

— Слушай, а ты в Италии бывал?

— В шестьдесят седьмом, семьдесят втором и семьдесят третьем. Два раза в Генуе, один — в Неаполе.

— А с итальянцами разговаривал?

— В основном с итальянками, — Петр Филимонович подмигнул.

— Деда, у нас к тебе просьба. Дело жизни и смерти. Попробуй кое-что перевести.

— Попробовать можно. Попытка не пытка. Это вам в школе задание дали?

— Нет. Частная инициатива.

Я протянула Петру Филимоновичу рукопись. С моей точки зрения, рассчитывать на блестящие результаты не приходилось. Возможно, бравый моряк Петр Толкачев умел находить общий язык итальянками, негритянками и марсианками, но чтобы вот так, с ходу, перевести старинный рукописный дневник.

— Петр, поставь чайник, а потом марш в булочную за кексами с изюмом. Деньги в левом кармане куртки. А вы, гости дорогие, раздевайтесь, проходите в гостиную. Посмотрим, что за документ.

Сережка и Танька устроились на диване, я оккупировала уютное кресло, а Петр Филимонович сел за стол, извлек из нагрудного кармана футляр с очками и склонился над дневником:

— Ого, ребятки, что это — страшная сказка?

— Судя по всему — да. А как вы догадались? — спросила я.

— Тут и гадать нечего — на одной странице демоны, на другой — ожившие трупы. Я-то думал, что только нынешние юнцы помешались на "ужастиках". Оказывается, встречались и раньше подобны чудаки. Вам как читать — с начала, конца или середины?

— Лучше бы от начала и до конца, — скромненько попросила Танька.

— Не заскучаете? Все начинается с сетований. Автор этих строк с ужасом представляет, каково ему придется среди дремучих лесов, непролазных сугробов, бурых медведей, мороза и невежественны мужиков. Иными словами, молодой человек собрался в Россию на заработки.

— Да, это не самое интересное место в дневнике, — хихикнул Сережка.

— Так… — Петр Филимонович поправил сползшие на нос очки, — наш приятель приехал в Санкт-Петербург, где и познакомился с графом В. Имя этого человека он не расшифровывает. Дальше сплошные рассуждения о живописи, в частности, о наших ландшафтах и освещении. Освещение ему не нравится, у нас, видите ли, солнце не такое, как в Италии. Да, жарища у них — мало не покажется. Но это. ка говорится, дело вкуса. Забыл, видно, паренек, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят. В общем, он нашел работу и поехал вместе с графом В. в его поместье…

В комнату влетел запыхавшийся Петька с кексом в руке:

— Я не опоздал?

— Еще ничего не произошло, — успокоила его Танька.

— Петр, накрывай на стол.

Если быть откровенной, чаепитие никого, кроме Петькиного дедушки не вдохновляло, но мы чинно расселись за столом и выкушали по чашке ароматного напитка. Только после этого он продолжил:

— Далее стоит новая дата, то есть прошел примерно месяц после появления в России этого гордого иностранца. Хм… II mio cor sidivide (мое сердце раздираемо — ит.), иными словами. Его сердце разбилось вдребезги, интересно, почему? Ah, сага! Ah, сага! (Ах, дорогая! Ах, дорогая! — ит.) — то есть парень встретил какую-то красотку. Охи-вздохи под луной. FeKcita (счастье — ит.). Осчастливила его некая Софи… Стоп Далее идут довольно откровенные подробности. Вам, ребятки, придется запастись терпением — вы узнаете их только после наступления совершеннолетия. Самое гнусное — Софи оказалась женой графа. До чего ж бессовестный тип — сперва ругает все и вся, потом нанимается на службу и мечтает переспать с женой своего благодетеля! Тьфу!

— А если это любовь? — мечтательно произнесла Танька.

— Есть такое понятие, как порядочность. Откуда у вас, молодые люди, это повествование?

— Из семейного архива. — Комментарии Петькиного деда раздражали, и я решительно добавила — Этот тип, равно как и Софи — графиня София Вольская, имеют прямое отношение к моему роду.