Лорен Оливер - Пропавшие девочки

– Конечно нет. Не пори чушь, – отвечает он. – По ночам я играю в «Античную цивилизацию». К тому же всем известно, что изучать что бы то ни было эффективнее всего рано утром.

Если становится слишком жарко, мы сбрасываем обувь и опускаем ноги в бассейн или поливаемся холодной водой из шланга, а потом возвращаемся из насосной мокрые насквозь и счастливые. Он познакомил меня с «классическим обедом Паркера» – это пицца, покрытая плавленым сыром для начос.

– Ты отвратителен, – заявляю я, глядя на то, как он со знанием дела отправляет кусок в рот.

– Я кулинарный экспериментатор, – отвечает он, улыбаясь так, что я вижу жеваную пиццу у него во рту. – Нас никто не понимает.

«Могильная смена» – самая сложная и физически тяжелая. Как только ворота парка закрываются за последними гостями, другие работники скидывают свои форменные красные футболки и поспешно дезертируют через боковой вход, чтобы их не заставили помогать с закрытием парка. Вереница людей, чудесным образом в одночасье сменивших свой окрас, напоминает линяющую змею.

Нам предстоит: опустошить и снабдить свежими пакетами все сто четыре урны; дважды проверить каждый туалет, чтобы убедиться, что в них не осталось ни одного напуганного ребенка, забытого в парке рассеянными родителями; очистить павильоны от отходов, проверить, все ли входы и выходы надежно заперты; выловить весь мусор из бассейнов и увеличить в них уровень хлора, который обеззараживает поток покрытых кремом от загара детей, неизбежно писающих прямо в воду; запереть тележки с едой, чтобы спасти ее от неминуемого вторжения енотов, и вообще – убедиться, что не осталось никакого хлама, который мог бы их привлечь.

Гэри дает нам инструкции с видом генерала, отдающего приказы армии во время вторжения на вражескую территорию. За мной закрепили уборку мусора в зоне Б, то есть от «Павильона кораблестроителей» до «Врат».

– Удачи, – шепчет Паркер, наклонившись так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. Гэри уже раздал резиновые перчатки и мусорные мешки, по размеру и весу напоминающие скорее брезентовые чехлы для автомобиля. – Главное, не дыши через нос.

И это не шутка. В мусорных урнах парка кошмарная мешанина из испортившейся за день еды, детских памперсов и вещей похуже. Это тяжелая работа, и уже через полчаса у меня начинают болеть руки, ведь приходится таскать полные мешки на парковку, где Гэри загружает их в контейнеры для мусоровоза. Солнце давно село, и залитый рассеянным светом прожекторов парк выглядит непривычно. Тропинки изрезаны длинными темными языками теней, аттракционы мерцают в лунном свете и кажутся какими-то зыбкими, иллюзорными сооружениями, готовыми исчезнуть в любую секунду. Время от времени я слышу голоса вдалеке (Кэролайн и Паркер что-то кричат друг другу), но в остальное время, не считая тихого шелеста ветра в кронах деревьев, в парке абсолютно тихо.

Но когда я оказываюсь в тени «Врат», я слышу это: тихое мурлыканье, очень тихое пение, почти шепот.

Я замираю. «Врата» возвышаются надо мной, похожие на темную мрачную башню из серебряной паутины. Я вспоминаю слова Эллис: «Говорят, люди все еще слышат иногда, как она зовет своего отца».

Ничего. Ни единого звука, кроме сверчков, притаившихся в кустах, и легкого дуновения ветра. Уже почти полночь, и я очень устала. Вот и все.

Но как только я начинаю двигаться, звук возвращается, едва уловимый, почти неслышный плач или пение. Я оборачиваюсь. За моей спиной сплошная зеленая стена, посаженная в форме затейливой геометрической структуры и отделяющая «Врата» от павильона. Мой желудок сжимается в твердый комок, а руки начинают трястись. Еще до того как я слышу это снова, волосы на руках встают дыбом, словно по ним прошлись невидимым гребнем. На этот раз звук изменился, стал похожим на отдаленные тоскливые всхлипывания, словно кто-то рыдает за закрытой дверью.

– Эй? Кто здесь? – с трудом выдавливаю я.

В ту же секунду звук прекращается. У меня разыгралось воображение или там, в тени, действительно что-то движется? Нечто похожее на призрак в глубокой темноте?

– Кто здесь? – снова произношу я, на этот раз громче.

– Ник? – Внезапно из темноты в ярком свете фонаря передо мной материализуется Паркер. – Ты как? Почти закончила? А то у меня там дома недостроенная часовня в римском стиле…

Я чувствую такое облегчение, что хочется броситься в его объятия, просто чтобы ощутить, что он настоящий, живой и реальный.