Александр Левин: Подвал Роддома

— И?

— Охрана сразу же закрыла ворота и только впускала людей, но никого не выпускала. Охранники на пульте говорят, что никто не покидал роддом. Вообще…

— Сколько всего пропало детей?

— Двадцать шесть, — вздохнула женщина.

— Получается, что кто-то запросто смог украсть два с половиной десятка плачущих младенцев, а охрана и персонал ничего не видели?! — несмотря на то, что мне говорили о массовом исчезновении новорожденных, я и не предполагал о таком масштабе.

— Да.

Убедившись, что я не ослышался, я начал тереть переносицу. Голова начала гудеть, а всё вокруг стало восприниматься как-то отдалённо. Да и вообще, тело стало чужим, словно я управлял не своим организмом, а скафандром или роботом через радио пульт.

— Но как такое могло произойти? Может, у вас есть место, где не стоят видео камеры или территория не проглядывается ими?

— Охрана уже всё проверила. Как и следователи управления… Нету таких мест, — вздохнула старшая акушерка.

— Кто-нибудь ещё пропал?

— Да. Доктор. Совья Полянская. Акушер-гинеколог. Она сегодня была дежурным врачом, — вздохнула Шевякова.

В это время к нам подошёл заведующий отделением новорожденных.

— Добрый день. Петер Гольдшмидт. Я зав отделением.

— Виктор Кашдевич. Частный детектив.

— Вы ищите одного из пропавших детей… — задумчиво произнёс врач, — Хорошо. Мы постараемся помочь.

На вид доктору было лет пятьдесят. Невысокий, полный, с узкими плечами. Коротко стриженые тёмные волосы, аккуратная ухоженная борода и такие же усы, уже начавшие приобретать серебряный цвет седины. Лицо Гольдшмидта было запоминающимся. Карие глаза, выдающийся нос с горбинкой и смуглая кожа. На представителя хвалёной арийской расы, в былые годы взбаламутившей всю планету, он явно не тянул.

— Давайте мы покажем вам место, откуда пропали дети, — предложил доктор, — Может, вы сможете найти что-то, что упустили полицейские…

— Давайте, — согласился я.

Мне и самому было непонятно, как можно незаметно вынести из роддома, охраняемого двумя десятками вооружённых охранников и просматриваемого пятьюдесятью видеокамерами? Младенцы, ведь, наверняка должны были кричать! Может, их усыпили?

Уже поднимаясь по лестнице, я начал ощущать что-то неладное. Воздух становился густым, словно кисель, давил. Голова вновь заболела, а глаза начали слезиться…

Усилием воли, подавив проявления слабости, что потребовало немалой траты моего слабенького резерва магических сил, я продолжил подъём, глядя в спину врача.

"Да что тут происходит? — подумал я, глядя на спину врача, облачённого в выглаженный халат, — В начале пропадают дети, потом это… Нет, там, где появляется магия, там законы логики отступают, оставляя место лишь воле практика, решившего вмешаться реальность, но… Не до такой же степени!"

Я и раньше слышал о том, что грамотный практик может отводить окружающим глаза. Но все слухи сходились на том, что против современных средств слежения это умение бессильно. Тут же… Ну не мог же некто отвести объективы камер наблюдения? Или мог?!

Оказавшись на этаже, откуда пропали дети, я принялся оглядываться.

Чистота. Запах лекарств. Кафельная плитка на полу, эмульсионная краска на высоких стенах… И никого. Впрочем, учитывая обстоятельства, было бы удивительно, если бы в этом заведении было много людей.

Здесь воздух ещё больше загустел от переполнявшей его энергии.

"Почему она не рассеивается? — подумалось мне, — Ведь в обычных условиях даже набранная в организм энергия за несколько часов вылетит, оставив лишь то, что тело смогло переработать. А тут…"

Открыв ближайшую дверь, я увидел пустые ряды маленьких кроваток. По десять на каждую стену. Во всех были помятые пелёнки. Во втором было тоже самое, но пелёнки имелись лишь в шести из двадцати.

"В обычных роддомах, детей содержат иначе, — подумалось мне, — Элита…"

На какой-то миг я даже позлорадствовал тому, что даже оторванные от простых людей, богачи получили расплату за то, как именно им достались их деньги и скольких они при этом обманули и убили… Я не обманывался иллюзиями, как многие — честно заработать столь большое состояние, позволяющее отправить жену или дочь сюда, невозможно. Не тот у нас мир… Внезапно голова снова заболела, а воздух вдруг пошёл рябью. Затем всё кончилось так же резко, как и началось.

Краем глаза я заметил мелькнувший в коридоре тёмный силуэт.

Обернувшись, я увидел… Никого я не увидел. Коридор был пуст. Ни Шевяковой, ни Гольдшмидта уже не было!