Юрий Кургузов - Кольцо Изокарона

— Сударь, вам плохо?

— Гм… плохо?! — Я загадочно повел правым плечом и тоже понизил свой мягкий бархатный баритон почти до шепота: — Ну что вы! Что вы, дорогая, как можно? Как можно говорить такое после того как… — И загадочно и многозначительно замолчал.

Однако эта моя загадочная многозначительность испугала ее еще больше. Она покраснела еще сильнее и, запинаясь, сказала:

— Но слушайте, я, право же, не понимаю…

— А тут нечего и понимать! — Тон и тембр моего голоса стали почти отцовскими, и я наверняка обнял бы ее за относительно хрупкие плечи или же в крайнем случае взял бы за ручку, кабы рядом не торчал треклятый пес. — Нечего тут и понимать, милая, — ласково зашелестел я. — Что прошло, того не вернуть. Я искренне соболезную и скорблю вместе с вами, но что ж тут поделаешь, — жизнь продолжается, и мертвое — мертвым, а живое — живым… И я совершенно не осуждаю вас, упаси боже! Поверьте, дорогая, я воспринимаю ваше несчастье почти как свое… Да, вам трудно, ужасно трудно — одной, беззащитной посреди всего этого кошмара, но повторяю: мертвое — мертвым, а живое — живым. Нет-нет, я представляю, каким нелегким был для вас этот шаг — шаг вроде бы чуть ли не в пропасть, но и… одновременно к надежде! Да-да, именно к надежде и спасению — потому что раз я приехал, а вы пришли…

Я нес что-то еще, прочувствованное и горячее, а она смотрела на меня, смотрела, и глаза ее становились все шире и шире.

— Вы приехали… — наконец тихо произнесла она. — А я пришла… — И вдруг тряхнула волосами и в голосе зазвучал металл: — Куда это, объясните на милость, я пришла? Что вы имеете в виду, сударь?

Я дипломатично завертел головой:

— Господи, боже мой! Ну, какой я вам сударь?! У меня же, милая, есть имя, нормальное человеческое имя, и вам оно известно. Мы же, в конце концов, Каролина, не дети — так для чего тогда все эти условности и уловки, а? Я не прав?..

Теперь девушка смотрела на меня даже не изумленно, а озадаченно; так смотрит на тяжело больного пациента усердный врач, затрудняясь поставить ему диагноз. Потом в глазах ее промелькнула какая-то искорка — не очень понятно, то ли жалости, то ли досады, — и она, неожиданно жестко и прямо, сказала:

— Слушайте, а вы вообще-то в своем уме? Что вы мелете? Как вам не стыдно?! Какие условности и уловки? И куда это я, по-вашему, интересно узнать, пришла?

Я оторопел.

— Как куда?.. Ну, туда…

— Куда — туда?!

— Ну, ко мне…

— К вам?!

— Ну да, — уже не столь самоуверенно кивнул я. — Ко мне…

— В спальню?

— Ну…

— Нет, вы действительно сошли с ума! — Голосок ее теперь был просто ледяным. — Я — п р и ш л а к в а м? Н о ч ь ю?!

— Ночью… — пробормотал я. — Но не днем же, Каролина, не днем! Извините, ради всего святого, однако вы и в самом деле пришли ночью…

— А у вас часом не случается галлюцинаций? — не без ехидства осведомилась она.

Теперь пришла пора краснеть мне.

— До сей поры не было, но…

Взгляд Каролины опять стал суровым:

— Так вы хотите сказать, что этой ночью к вам кто-то приходил?

— Х-ха!.. — как морж выдохнул я. — "Кто-то"! Не издевайтесь, пожалуйста, моя прелесть. "Кто-то"!..

— Женщина?!

(Честное слово, я не понимал, искренне ли ее изумление или же это игра!)

— Женщина? — буркнул я. — Да, Каролина, да, это была женщина. И не просто женщина, а…

Она покачала головой:

— Бред, откуда здесь взяться женщине? То есть, женщины-то в замке, конечно, есть, но ни по возрасту, ни, простите, по вашей реакции… В общем, не думаю, чтобы это могла быть одна из них.

— А кто сказал, что из них? — удивился я. — По-моему, ничего подобного покамест не прозвучало.

— Так вы и вправду вообразили, что это была я?! — снова вспыхнула Каролина, но я уже тоже снова вспыхнул:

— А что, пардон, вообразили бы вы, если бы к вам в спальню ночью вломился молодой интересный мужчина? Что?

Она натянуто улыбнулась:

— Ну, возможно, я бы и решила, что это вы… — Но тут же добавила: — А недостатком скромности вы не страдаете.

Я пожал плечами:

— При чем здесь страдания? И потом, это же не бахвальство, а констатация факта. Вот только…

— Вот только если бы ночью ко мне заявились вы, я бы вас выгнала!

— Ну а вот я вас не выгнал, — отрезал я. — То есть, не выгнал ту, кого принял за вас, если только… Если только это и впрямь были не вы.

Глаза Каролины потемнели.

— Это и впрямь была не я, — медленно отчеканила она. — Но позвольте…

Я устало кивнул:

— Позволяю. Я уже и сам об этом думаю. Если не вы — то кто же? И что все это вообще значит?