Юрий Кургузов - Кольцо Изокарона

Я энергично замахал руками:

— Что вы, что вы! Слушайте, но это… Но это же означает, что граф заранее предполагал самое худшее — то, что в конечном итоге и произошло. Скажите, а вы знали о завещании?

Она снова покачала головой:

— Нет. Для меня это было полной неожиданностью. — И глаза Каролины вновь увлажнились.

— Ну хорошо, — нахмурился я. — То есть, разумеется, не хорошо, чего тут хорошего, но давайте все же на минутку вернемся назад. Вы помните, что произошло после того ночного разговора в кабинете графа?

Она вздохнула:

— После того разговора мне было категорически запрещено куда-либо выходить одной. Ну а потом… потом был убит садовник, и тоже безумно жестоко. А еще через неделю граф приказал гайдукам… Не знаю, что он им приказал, да только все трое куда-то уехали и… не вернулись.

— Но вы, неужели же вы не потребовали от графа никаких объяснений? — не выдержал я. — Завидная выдержка — люди гибли один за другим, а вы даже не поинтересовались, что происходит!

Щеки Каролины вспыхнули.

— Почему же — я поинтересовалась… Я поинтересовалась, что происходит, сударь, — почти зло произнесла она. — Да только не получила никакого ответа. Вы же не знали графа?

Я пожал плечами:

— Не знал.

— Он был человек непростой, если не хотел о чем-нибудь говорить, то просто умолкал, и всё. Или поворачивался и уходил к себе.

— Однако вы сказали — Черный Зверь…

Девушка уронила голову:

— Не я. Это были последние слова графа, когда его, окровавленного и растерзанного, принесли в замок. А еще он успел прошептать — "месть" и "они снова пришли"…

— Где было найдено тело?

— На берегу пруда. Там, где по какому-то чудному местному поверью из воды время от времени поднимается бронзовая женская статуя.

— А сами вы ее видели?

— Нет, по-моему, все это просто сказки. — Она посмотрела почти умоляющим взглядом: — Послушайте, я бы хотела закончить этот разговор. Вы должны понимать, насколько он мне неприятен!

— Да понимаю, — кивнул я. — Последний вопрос — вернее, все-таки два. Знаком ли вам человек по имени Ян? Он очень высокого роста, мощного телосложения, с длинными черными волосами и густой бородой.

Ответ был отрицательным:

— Нет. Имя, правда, я слышала — граф как-то мельком обронил его в разговоре с одним из гайдуков, но, увидев меня, тотчас замолчал. Нет, сударь, при мне этот человек почти наверняка в замке не появлялся.

— Хорошо. А не навещал ли часом господина графа кто-либо из столицы? Я имею в виду одного его университетского товарища, имя и фамилия которого мне самому, к сожалению, не известны.

Каролина не задумалась ни на секунду.

— Да, — сказала она. — Да-да, где-то через неделю после исчезновения гайдуков приезжал человек, которого граф представил как друга юности и однокашника. Имени своего он не назвал, а на следующий день его в замке уже не было.

Я поднялся.

— Ну что ж, большое спасибо… — И вдруг взгляд мой упал на книгу, которую я недавно листал. — Позвольте… — довольно растерянно пробормотал я. — Вы же сказали, что ничего не знаете, что от вас все держали в тайне, — но вы — вы! — даете мне эту книгу, указываете, где и что читать…

Каролина тоже встала и резким движением отбросила прядь волос со лба.

— Книга лежала на столе и была заложена на этом самом месте в день смерти графа. Видимо, это не было случайностью. И раз вы прочли то, что сам граф отметил закладкой, значит, вам известно теперь об этом ужасном деле не меньше, чем мне. — И, пристально посмотрев прямо в глаза, негромко добавила: — А возможно даже и больше…

Я не стал отрицать.

Каролина была права.

Я лежал и, закинув руки за голову, внимательно смотрел в потолок, хотя потолка не видел, как не видел вообще ничего — в спальне царила кромешная тьма.

Да, днем все ж таки состоялся обед, а вечером — еще и ужин, до и после которого мы с Каролиной сидели сначала в библиотеке, а затем в графском кабинете, пытаясь привести хоть в какую-то более-менее четкую систему всю имеющуюся на данный момент информацию, — для того, чтобы выработать если уж не стратегический план дальнейших действий (это было бы, пожалуй, чересчур громко сказано), то хотя бы основные и самые элементарные правила поведения в сложившейся, очень неприятной и очень рискованной ситуации.

(Мысленно сравнивая сейчас уже прочитанное вами с начальными главами "Луны…", я, естественно, прекрасно понимаю, что сравнение это отнюдь не в мою пользу. Не говоря даже о чисто литературных достоинствах или недостатках того и другого опусов, между ними имеется весьма существенная разница в следующем: если М. ехал неизвестно куда и неизвестно зачем и, будучи вовлечен, против своей воли, в описанные его несчастным приятелем события, постигал суть происходящего постепенно, даже с определенным сопротивлением очевидным вроде бы уже фактам, и соответственно излагал все это перед возможной будущей широкой аудиторией (что невольно обеспечило его рассказу адекватность общепринятой канонической схеме: завязка — основное действие — развязка, — и адекватное же читательское восприятие), то в моем случае все было иначе: игра почти сразу пошла в открытую, и, отправляясь в Волчий замок, я уже практически точно знал, куда и зачем (ну, зачем, быть может, менее точно) еду. А потому — знаете это уже и вы, хотя, повторяю, урон вашим литературным привычкам тем нанесен, и немалый.)