Саймон Кларк - Вампиррова победа

Несмотря на то что глаза открылись, старик, похоже, так и не пришел в сознание.

Господи милосердный. Не очнись. Пожалуйста, только не очнись!

Бормотание, извергающееся изо рта старика, стало громче. Дрожь тела превратилась в конвульсии. Она поглядела на крупные руки, сжавшиеся в кулаки.

И все же она не отпускала своей хватки.

Пусть воздух станет ядовитым. Пусть он задохнется. Пусть эта сволочь задохнется, думала Электра с такой жгучей яростью, что на глазах у нее выступили слезы.

Тело старика дрожало теперь с такой силой, что сотрясало кровать, и та ударялась о стену. И даже будучи без сознания, старик, задыхаясь, хрипел.

Господи, они услышат; кто-нибудь придет!

Ее остановят.

И она уже ничего не сможет поделать.

Стиснув зубы, она крепче сжала пакет. На губах старого Леппингтона выступили пузыри слюны; нос стал ярко-красным, потом так же внезапно побелел, пока не стал белым, как наволочка на подушке, на которой он лежал.

Грудь поднялась, но этот огромный вдох лишь погнал по пакету теперь уже ядовитый воздух.

Из груди старика послышалось низкое бульканье, которое становилось все громче, громче, громче.

Потом прекратилось.

Внезапно со всем было покончено.

Концентрация двуокиси углерода привела к остановке сердца.

С пусто прозвучавшим вздохом тело расслабилось.

Давай же, еще не конец, прошептала она самой себе.

Проверив пульс, чтобы убедиться, что жизнь оставила это восьмидесятичетырехлетнее тело, Электра стащила с головы пластиковый пакет, потом аккуратно собрала в него салфетки для вытирания рта. Пакет с салфетками она вернула на место в тумбочку, положив его в точности так же и на то же место, где он лежал.

Проклятие.

Из носа старика бежал ручеек крови. Верный признак удушья.

Черт, ничего не кончено — далеко не кончено.

Она опрокинула на кровать свою сумку.

Ключи от машины, три тампона, карандаш, перьевая ручка, маникюрные ножницы. Пара тюбиков помады.

Двигаясь теперь с почти сверхъестественной скоростью, она выхватила из шкафчика бумажное полотенце, стерла кровь с ноздри. Потом разрезала ножницами тампон пополам, после чего вставила по половинке тампона в каждую ноздрю. Ловко подхватила карандаш и затолкала половинки тампона как можно глубже в ноздри. Она надавливала так сильно, что сломался карандаш.

Быстро заменить карандаш ручкой. Несколько секунд спустя половинки тампона были уже затолканы так далеко, что их не было видно. Там они вздуются от соприкосновения с кровью, сочащейся из лишенных кислорода легких. Если повезет, они напрочь перекроют поток крови.

Потом, разжав челюсти мертвеца, она отклонила его голову назад и затолкала оставшиеся два тампона ему в глотку. На сей раз пришлось воспользоваться средним пальцем, чтобы затолкать их ему в горло достаточно далеко, чтобы их не заметил измотанный врач, который будет составлять свидетельство о смерти старого Леппингтона. Благодаря закупоренным воздушным путям не будет никакого симптоматического потока крови, который мог бы возбудить подозрения врача и навести на мысль о том, что старик мог умереть от удушья. Что до доктора (хотелось бы надеяться, замотанного), он установит, что больной просто умер от сердечной недостаточности, вызванной весьма преклонным возрастом и обостренной взрывом динамита.

Старик лежал теперь неподвижно. Уста его безмолвствовали; глаза глядели в потолок. Они ничего не видели. Они больше никогда ничего не увидят.

Уничтожив все следы своего посещения, Электра набросила ремешок сумки на плечо, сложила и перекинула через руку пальто, а потом вышла из палаты.

Лавиной нарастал странный звук. Он поднимался из нижних туннелей, будто шум надвигающейся бури.

Дэвид почувствовал, как Бернис схватила его за руку. Глянув на девушку, он увидел, что глаза ее полны страха.

А звук все нарастал.

Потом он сообразил, что это.

Огромный вздох.

Повсюду вокруг него белоглавые вампиры испускали невероятный вздох не то печали, не то облегчения. При этом они зажимали руками уши и трясли головами, словно пораженные горем, столь же невыносимым, сколь и внезапным.

Блэк придвинулся вперед в озерцо света, отбрасываемого через решетку уличными фонарями. Он огляделся по сторонам, на его татуированном лице возникло озадаченное выражение.

Теперь Дэвид вернулся взглядом к Страуду: тот тоже казался встревоженным. Он все встряхивал головой, как будто на него внезапно нашел приступ головокружения.