Элджернон Блэквуд - Несколько случаев из оккультной практики доктора Джона Сайленса

Несмотря на почтенный возраст, кот и пес любили поиграть на сон грядущий. Заводилой всегда был Смоки, он осторожно теребил хвост Флейма, а тот нехотя откликался, давая понять, что лишь по доброте душевной снисходит к кошачьим слабостям. Для колли это был скорее долг, чем удовольствие, и, когда игра кончалась, он радовался, а иногда, набравшись храбрости, даже отказывался от развлечения.

Вот и сегодня вечером Флейм был настроен твердо и решительно. Не закрывая книгу, доктор с любопытством наблюдал за спектаклем Смоки. Немного полежав уткнувшись носом в скрещенные лапы, кот встал и, смерив пса невинным взглядом, притворился, будто хочет подойти к двери. Флейм наблюдал за ним, пока тот не скрылся из виду. Он расслабился и не заметил маневра Смоки, который мгновенно повернулся, бесшумно подкрался сзади и азартно вцепился в рыжий хвост. Пес отодвинулся, высвободил хвост и, вильнув им, замер на месте. Смоки попытался расшевелить приятеля, но Флейм остался невозмутим. Раздосадованный кот вновь принялся преследовать рыжий хвост, но так ничего и не добился.

Озадаченный таким равнодушием, он обошел лежавшего колли и поглядел ему в глаза, надеясь выяснить причину. Возможно, пес передал ему какой-то сигнал, и Смоки понял своим маленьким мозгом, что вечернюю программу придется отменить. Впрочем, скорее всего, до него дошло лишь одно — Флейм не желал двигаться. Как бы то ни было, настойчивость изменила коту, и он не стал беспокоить друга. Видимо, ему передалось настроение колли — он вернулся на прежнее место и стал умываться.

Однако доктор сразу догадался, что это очередная кошачья уловка. У Смоки была еще какая-то цель, которую он тщательно маскировал. Интуиция не подвела Джона Сайленса: кот прервал свой туалет и осмотрел комнату. Мысли его блуждали, словно путники в тумане. Сначала он нелепо уставился на шторы, потом перевал взгляд на затененные углы и белевший над ними потолок и на минуту застыл в неудобной позе. Наконец Смоки повернулся и посмотрел на Флейма, как будто собирался обменяться с ним новыми сигналами. Пес нехотя поднялся и, размяв окостеневшие лапы, начал беспокойно расхаживать взад-вперед. Кот последовал за ним, осторожно ступая на цыпочках. Похоже, что-то насторожило их, и они занялись поисками. Доктор пристально наблюдал за ними, внимательно фиксируя каждую мелочь, но даже не пробовал вмешаться. Похоже, колли первым ощутил витавшую в воздухе тревогу, а Смоки она, судя по всему, особого беспокойства не внушила.

Не теряя своих помощников из виду, доктор огляделся: туман, частично проникший в комнату, сделался еще плотнее от дыма его трубки, в этой пелене смутно вырисовывались очертания стоявших вдалеке предметов. Лампа освещала окутанное тусклой мглой помещение лишь на пять футов от пола, стены и потолок застилала полутьма, отчего кабинет казался чуть ли не вдвое больше. Хорошо был виден только ковер, на который падали отблески огня в камине и свет лампы.

Притихшие животные ходили кругами. Иногда впереди шел пес, иногда кот. То и дело переглядываясь, они продолжали обмениваться сигналами. Несмотря на скромные размеры кабинета, доктор раз или два не смог различить их за туманной завесой. Наверное, Смоки и Флейма встревожила не столько смена обстановки, сколько что-то еще, подумал он, но проверить предположение в данный момент не представлялось возможным.

Доктор Сайленс предпочел ограничиться ролью наблюдателя. Он знал, что малейшие проявления его беспокойства тотчас скажутся на животных, и тогда вряд ли можно будет рассчитывать на независимость четвероногих экспертов.

Кот и пес тщательно исследовали комнату — не оставили без внимания ни одного предмета, обнюхали все углы. Флейм ходил, пригнув голову к полу, он был явно начеку, следовавший за ним Смоки с притворной ленцой оглядывался по сторонам, всем своим видом показывая, что прогулка ему неинтересна, и все же в его поведении чувствовалось необычное возбуждение. Наконец они вернулись на место и тихо улеглись на ковре у огня.

Флейм прильнул к коленям хозяина — ласково приговаривая его имя, Сайленс с улыбкой гладил золотистую голову пса; Смоки присоединился к ним чуть позже, притворяясь, будто приблизился по чистой случайности. Грустно оглядев пустое блюдце, он многозначительно воззрился на доктора, а налитое молоко вылакал до последней капли. После этого он с сознанием исполненного долга прыгнул хозяину на колени и, уютно свернувшись клубочком, вскоре уснул.