Нэнси Коллинз - Ночью в темных очках

Легко понять, почему коллеги относились к Жилярди как к паршивой овце. Если бы не мой опыт, я бы бросила эту книгу как бред сумасшедшего. Жилярди говорил, что ключ к открытию Реального Мира – это древний гримуар под названием «Aegrisomnia», или, в вольном переводе, «Сны горячечного ума».

Я спросила, нельзя ли мне увидеть этот фолиант тайной мудрости, все еще не уверенная, не псих ли этот Жилярди.

– Это чудеснейшая книга, «Aegrisomnia», – сказал он, отпирая стенд. – Я ее нашел, когда изучал фольклор по вампирам. Потрясающе интересно. Вскоре после того, как я ее первый раз прочел, я обнаружил, что умею... умею видеть. Это было десять лет назад. Тогда я был хозяином нашего маленького сборища. Когда прибыл герр доктор Панглосс... – Жилярди замолчал, потом поднял на меня глаза. – Мне сказали, что у меня случилось нечто вроде обморока. Я не многое помню. Но после этого доктор Панглосс не посещал наши собрания около десяти лет. Тогда я и начал работу над своей книгой.

«Aegrisomnia» – это был большой, довольно неуклюже переплетенный том с металлическими оковками и узорной застежкой. Книга была похожа на дневник средневекового подростка. Текст был на латыни, хотя некоторые пассажи, кажется, были написаны по-гречески. В него были включены алхимические таблицы, колдовские схемы и значки, которые Жилярди назвал формулами неевклидовой геометрии. Каждая страница была покрыта своим узором, который на первый взгляд напоминал детские спиральные рисунки. Приглядевшись, я рассмотрела слова, спрятанные среди эзотерических штрихов.

Хотя латынь у меня заржавела так, что можно было бы челюсть вывихнуть, одну строку я смогла прочесть: «Приветствую. Ты обрел то, что было потеряно».

В переводе «потаенного текста» мне пришлось положиться на Жилярди. Этот текст описывал привычки различных рас Притворщиков.

Здесь приводились описания матриархального устройства у варгров, особенности репродуктивного цикла инкубов и суккубов, вопросы диеты у огров. Жилярди был убежден, что «Aegrisomnia» – это Розеттский камень для изучения Реального Мира. В теории, после соприкосновения с ее мудростью у читателя открывается «внутреннее зрение», и он может проникнуть взглядом занавес и увидеть Реальный Мир. К сожалению, попытки Жилярди доказать существование Реального Мира были катастрофически неудачными. Почти все набранные на скорую руку посвященные ничего, кроме бессмысленных каракулей, не видели. Последний из них стал вопить и не переставал, пока ему не ввели транквилизаторы. После этого Жилярди держал драгоценный том забытой мудрости под замком.

Когда я признала его своим ментором, Жилярди описал схему нашего взаимодействия. Он предоставляет мне кров и документы, а я разрешаю ему наблюдать за моей эволюцией в Нобля.

Жилярди говорил, что я – флуктуация, выродок даже по меркам Притворщиков. Я – свидетельство вмешательства человека в цикл воспроизводства вампиров. Естественный ход вещей нарушила человеческая технология. Морган бросил меня умирать в канаве – и мне по всем правилам полагалось умереть, – но мне в жилы влили новую кровь, растворившую, хотя и не полностью нейтрализовавшую поразивший мое тело вирус. Демон оказался в живом хозяине, а не в куске мертвой плоти. То есть совершенно необычная ситуация. Поскольку я так и не умерла, и мой мозг был в отличном рабочем состоянии – или почти, – я развивалась в Нобля, «царя вампиров» с неслыханной быстротой. Жилярди был захвачен перспективой наблюдения за этим развитием. Я стану доказательством, что он – не выживший из ума старик.

И еще у него были на меня другие, не столь академические планы. Он всю жизнь провел, погруженный в романтику исследователя оккультных явлений. Ему грезилась роль профессора Ван Хельсинга, выслеживающего бич человечества и вгоняющего на заре кол ему в сердце. Но он был слишком слаб и стар для таких героических деяний. Только много позже я поняла, сколь безрассудно храбрым было его нападение на меня у фрау Зобель. Жилярди вошел ко мне в комнату, идя на верную смерть, но решительно настроенный сыграть роль бесстрашного охотника на вампиров. Сейчас ему предоставлялся шанс испытать опасность и приключения опосредованно, через свою ученицу.

Я ни за что не должна была ему это позволять. Это было отчаянно храбро и глупо – ни он, ни я понятия не имели, какие могут быть последствия. Но я тогда верила Жилярди как человеку мудрому, который знает, что делает, и если он хочет меня загипнотизировать, чтобы говорить с заключенным во мне демоном... и вообще, кто я такая, чтобы ему советовать?