Джеральд Бром - Похититель детей

— Он принадлежит мне.

Эльфы переглянулись.

На поляну, зажимая рукой глаз, выступила хозяйка пещеры.

— Он мне кое-что должен.

Опустив руку, она выставила на всеобщее обозрение окровавленную пустую глазницу.

Несколько эльфов ахнули, но никто из них не дрогнул.

— Вы — все вы — посягаете на мое право владения. Отдайте мне глаз мальчишки, и я позволю вам уйти невредимыми.

— Вздор, — возразил кто-то за спиной Питера.

На поляну выступила еще одна женщина — немного выше болотницы, тонкая в кости, стройная телом, хрупкая с виду. Ее гладкая кожа была так бела, что отливала легкой синевой. Длинные волосы, собранные на затылке, венчал венок из листьев остролиста. На груди, поверх сверкающих белизной и золотом одежд, блестела бронзовая звезда на простой золотой цепочке.

— Здесь Темнолесье, — сказала она. — Здесь нет твоей власти. Убирайся в свою нору тешить похоть со своими грязными тварями.

Болотница усмехнулась.

— Что ты можешь знать об этих утехах — с твоей-то холодной мертвой утробой?

Глаза беловолосой женщины вспыхнули ослепительной лазурью.

— Бесплодная богиня плодородия! — расхохоталась болотница. — Понятно, отчего ты больше не слышишь голос отца!

Из горла беловолосой вырвался громкий рык, от которого волосы Питера поднялись дыбом. Шагнув вперед, она оскалила длинные собачьи клыки. В этот миг она казалась скорее зверем, чем человеком.

— Остынь, Модрон, — сказала болотница. — Тебе нужно это создание? Так забирай.

Болотница переменилась в лице. Во взгляде ее мелькнуло сочувствие или жалость — а может, и то и другое.

— Сколько? — спросила она. — Сколько их еще нужно, чтобы заполнить пустоту в твоем сердце? Можешь забрать хоть всех детей нашего мира и мира людей, но даже это не вернет тебе твоего малыша.

Боль, мучительная боль отразилась на лице беловолосой владычицы!

Болотница развернулась, чтобы уйти, но тут же остановилась и оглянулась на Питера.

— Будь осторожен, малыш. Мне нужен всего лишь твой глаз. А вот она — она заберет твою душу.

Повернувшись к поляне спиной, болотница исчезла, растворилась в зарослях.

Три сестры медленно попятились назад, не сводя глаз с Питера. Прежде чем уйти, последняя из них указала на Питера, затем — на свой глаз, и резко ткнула в воздух изогнутым когтем.

Женщина с лазурными глазами устремила взгляд на Питера. Все прочие — тоже. Питер огляделся в поисках пути к бегству.

— Не бойся, мальчик, — сказал старший из эльфов, отряхивая штаны от пыли. — Тому, кто сумел лишить эту ведьму глаза, нечего бояться нас.

Губы его дрогнули в восхищенной улыбке.

Другие эльфы согласно кивнули и спрятали мечи в ножны.

Старший эльф подал Питеру руку.

— Сержант личной охраны Владычицы Драэль, к вашим услугам, — с широкой, приветливой улыбкой сказал он.

Улыбка эльфа понравилась Питеру. Пожав его руку, он улыбнулся в ответ.

— А я — Питер.

— А это, — эльф широким жестом указал на женщину, — леди Модрон, дочь Аваллаха, Владычица Озер и королева всего Авалона.

Королева? Питер не знал, что такое «королева», но, судя по тому, как держались перед ней эльфы, это должно было означать что-то важное. Он пригляделся к женщине внимательнее. С виду она казалась хрупкой — тонкие кости, длинная шея — однако в ней чувствовалась сила. Возможно, дело было в ее уверенной поступи, в движениях, в глазах, смотревших так, будто все вокруг принадлежало ей. Она была грациозна, изящна — вот только слишком широко расставленные глаза и слишком вытянутое лицо придавали ей какой-то звериный, даже жутковатый вид.

— Итак, Питер, — заговорил Драэль, — как же ты, мальчик, ухитрился попасться в лапы Зеленозубой Джинни?

— В чьи лапы? — переспросил Питер.

— В лапы этой ведьмы.

— Он вовсе не мальчик, — возразила Владычица, оценивающе глядя на Питера. — Взгляни на его уши. В его жилах течет кровь Дивных.

— Тогда кто же он? — спросил Драэль.

Владычица вновь окинула Питера долгим взглядом.

— Он — загадка. Загадка весьма интригующая. А еще, — взгляд ее скользнул по груди Питера, — его успели пометить.

Питер опустил взгляд. Он с ног до головы был перепачкан в грязи и крови. Глубокие царапины на боку кровоточили, укусы насекомых вспухли и покраснели, след зубов вокруг соска чернел на глазах. В пылу бегства он не замечал ничего, но теперь все эти раны разом заболели, а сосок просто-таки жгло огнем. И руку — тоже. Питер раскрыл пальцы. Ладонь угрожающе побагровела, обожженная кожа вздулась белесыми волдырями.