Сергей Болотников - Змеиное проклятье

– Почему ваши селяне так ненавидят змей?

– Когда-нибудь я тебе расскажу об этом, – невозмутимо сказал Щербинский, – но не любить этих скользящих гадов мы имеем полное право. Да ты и сам скоро поймешь… – добавил он и снова уставился в окно, откуда падали прямые лучи жаркого дневного солнца.

Хотя нет, уже вечернего, вечер подходит за всей этой дневной суетой. Люди вокруг по-прежнему спокойно сидели и разговаривали, словно и не было выстрела, только дымок плавающий в солнечных лучах, напоминал о случившемся. Да россыпь дырок в полу.

– "Безумная деревня, безумные селяне, свихнутые змеи, висящие на столбах коровы, мне пора уезжать отсюда, пока я сам совершенно не свихнулся со всем этим. Завтра выкопаю клад и вернусь домой".

Что-то мокрое и холодное с размаху ткнулось в безвольно висящую Серегину руку. Приезжий отдернул руку и кинул взгляд вниз.

Собака. Большая собака. Породы терьер с золотистыми завитками шерсти на груди и коротким, как у всех терьеров, рубленым хвостом. Уши висели тряпочками, а глаза карего оттенка светились радостью ко всему на свете. Хвост безостановочно вилял, а само существо в собачьей улыбке скалило нелепую бородатую морду. Псина была явно неспособна покусать хоть кого-либо.

– Привет! – сказал Серега псу, по крайней мере эта собака выглядела совершенно нормальной, чего теперь сильно недоставало приезжему.

Хвост завилял еще быстрей.

– Ну, Венди, не приставай к людям. – Послышался голос из глубины зала – Иди ко мне! Иди!

Псина кинула еще один взгляд на Сергея и кинулась обратно, к зовущему ее человеку.

Ее хозяин был явно не местный, и вида был вполне городского, тем более, что и одежда ничуть не напоминала потертые ватники селян. Жиденькая бороденка и очки, явно откуда-то из науки или писатель и, похоже, приехал совсем недавно. Сидел и глазел по сторонам, видимо, находя ситуацию в селе такой же странной, как и Сергей.

Щербинский неожиданно толкнул горожанина локтем:

– Видишь вон того типа? – спросил он, – сегодня с утра приехал, говорит, журналист, как и ты, пишет что-то о буре. Что-то много вас в последнее время понаехало.

– "Журналист", – подумал Серега, – "А если как я, липовый, может, тоже клад ищет, прознал как-то".

– "Хотя вряд ли, рукопись была не слишком известная, в общем то про нее и не должен никто знать. Наверное, и правда журналист, вон и собаку привез. Собака хорошая, но дурная, ко всем, небось, лижется, знаю я такой тип".

Псина опять куда-то помчалась. Хозяин позвал ее, и та появилась из темного угла, аккуратно переступая через наваленные ружья.

– Фамилии его не помню, то ли Липкин, то ли Лапник, идиотская достаточно, – неожиданно добавил Щербинский, – и собаку притащил, с собакой тут вообще не место. Сам видишь, змей полно, людей мало, жизнь тяжела".

– "Завтра" – решил Сергей про себя, – "Завтра все выкопаю и уеду отсюда, а то еще этот попробует – пора бросать этот дурдом".

– Ну ладно, – сказал Сергей, поднимаясь, – Пойду я, мне еще матрас надо отыскать, уж темнеть скоро начнет.

Щербинский его не слышал. Он спал, уронив голову на стол.

Серега еще раз окинул взглядом зал и понял, наконец, что такого странного было в баре.

Напитки никто не продавал. Никто не стоял за стойкой, не принимал деньги. Каждый селянин подходил к полкам и брал, что хотел. Было ясно видно, что запасы спиртного на полках близки к истощению.

– "Что они будут делать, когда все закончится? Вместе сойдут с ума и перестреляют друг друга. Но меня к тому времени здесь не будет", – подумал Сергей, выходя в вечернее тепло.

Разумеется, он ошибался.

Вечер и правда наступил. Солнце уже скрылось за крышами разрушенных хат, и блики на реке приобрели красноватый оттенок.

Домой он пошел не сразу. Поначалу обшарил окрестные домики, нашел не слишком целый матрас и прихватил еще дровишек на растопку. Сгрузив все это возле домика, Серега отправился на реку, благо до нее тут было недалеко.

Нашел то же место, на котором сидел сегодня с утра, и снова сел, уставившись на Волгу. С утра это место сияло свежестью и жизнью, а теперь дышало миром и покоем. Миром и покоем для всего, кроме этого проклятого села. Деревушка на другой стороне, теперь выглядела особенно безопасно, над трубами домов курился тонкий дымок, свечой уходя в небо.

Солнце садилось, его было видно, как оно медленно спускается в Волгу, окрашивая блики на поверхности в красновато-оранжевый отсвет. Солнце было туманным, набухшим, нечетко прорисованным в парящей атмосфере, оно потеряло болезненную для глаза яркость, и теперь нижний край солнечного диска готовился слиться с поверхностью реки.