Стивен Кинг - Гретель

— Трудно сказать, но пока возвращаться не думаю.

— Из-за чего поссорились?

— Из-за бега.

— Из-за бега?

— Ну, не только, — вздохнула Эмили. — Порой одно на деле означает совсем другое, понимаешь? Или целые слои совсем другого.

— Из-за ребенка, — заключил отец.

Со дня внезапной смерти внучки он называл ее не Эми, а просто «ребенок».

— Да, а еще из-за того, как я справляюсь с горем. Очевидно, совсем не так, как хотелось бы Генри, а вот мне вздумалось поступить по-своему.

— Генри — хороший парень, но да, собственные взгляды у него имеются. Как же иначе?

Эмили промолчала.

— Я могу чем-то помочь?

— Да, — сказала Эмили и объяснила, чем именно.

Отец согласился. Эмили знала, что он согласится, но сперва выслушает ее историю до конца. Ей очень хотелось выговориться, а старый Расти Джексон слушать умел. Иначе он вряд ли превратился бы из рядового автомеханика в одного из самых важных людей университетского городка (в этом Эм уверяли другие, сам отец не стал бы хвастать ни перед дочерью, ни перед кем-то еще).

— Я пришлю Мариэтту прибраться в доме, — сказал он.

— Пап, не надо, я в состоянии прибраться сама.

— Нет, там давно нужна генеральная уборка. Чертов дом закрыт почти целый год. С тех пор как умерла твоя мама, на Вермиллион-Ки я почти не выезжаю: в Таллахасси всегда дел невпроворот.

Покойную жену, равно как и маленькую внучку, Расти по имени не называл. После похорон (Дебра Джексон умерла от рака яичников) она превратилась в «твою маму».

«Ты точно не возражаешь?» — едва не вырывалось у Эм, но такие вопросы задают, когда просят об одолжении посторонних, ну или когда с отцом другие отношения.

— Ты бегать там собираешься? — поинтересовался Расти, и Эмили поняла, что он улыбается. — Пляжи на Вермиллионе бесконечные, плюс длинный участок хорошей дороги. Толкаться не придется: теперь до самого октября отдыхающих не будет. Тишина и покой!

— Я собираюсь там думать. Подумаю и, вероятно, поставлю точку на скорби по Эми.

— Вот и хорошо, — отозвался отец. — Забронировать тебе билет?

— Пап, я сама справлюсь.

— Разумеется, справишься. Эм, ты точно в порядке?

— Да.

— Судя по голосу, ты плачешь.

— Да, немного. Все случилось слишком быстро! — пожаловалась она, вытерла лицо и чуть не добавила: «Совсем как смерть Эми». Бедная крошка проявила себя маленькой леди: из «радионяни» не донеслось и слабого писка. «Уходи тихо, дверью не хлопай», — нередко слышала Эмили от мамы, особенно в подростковом возрасте.

— Генри ведь не заявится в отель и не станет тебе докучать?

Перед словом «докучать» Расти замялся буквально на секунду, но Эмили паузу расслышала и улыбнулась, хотя по щекам вовсю текли слезы.

— Тебя интересует, не поколотит ли меня Генри? Нет, это не в его стиле.

— Когда уходит жена, и не просто уходит, а бегом сбегает, волей-неволей изменишь своему стилю.

— Генри не такой, — возразила Эмили. — Он скандалить не станет.

— Может, сначала заглянешь в Таллахасси?

Она замялась. С одной стороны, ей хотелось, но с другой…

— Если честно, мне нужно немного побыть одной. Все случилось слишком быстро, — повторила она, хотя подозревала: сегодняшний взрыв назревал давно, возможно даже таился в ДНК их брака.

— Ну хорошо. Эм, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, папа! Спасибо. — Она нервно сглотнула. — Огромное спасибо.

Генри действительно не стал скандалить, даже не поинтересовался, откуда она звонит, и лишь сказал: «Вероятно, тайм-аут нужен не только тебе, он пойдет на пользу нам обоим».

Эмили подавила желание, нормальное и одновременно абсурдное, поблагодарить мужа. Разумнее было промолчать, и следующая фраза Генри подтвердила правоту ее решения:

— И к кому ты обратилась за помощью? К королю автопарка?

На сей раз Эмили подавила желание спросить, не звонил ли Генри любимой мамочке: тактика «зуб за зуб» редко дает хорошие результаты.

— Я собираюсь на Вермиллион-Ки, — с подчеркнутым спокойствием объявила она. — У папы там дом.

— Избушка из ракушек! — фыркнул Генри, и Эмили мысленно нарисовала себе его усмешку.

Дома с тремя комнатами и без гаража Генри всерьез не воспринимал, равно как и бисквитные пирожные «Твинки» с шоколадными поленцами «Хо-хо».

— Ладно, доберусь — позвоню, — бросила она.

Повисла тишина, Эмили представила, как Генри стоит в кухне, прислонившись к стене, сжимает трубку так, что костяшки побелели, и пытается совладать с гневом ради шести лет их в основном счастливого брака. Эми надеялась, что у него получится (конечно, если она попала в точку со своими фантазиями).