Стивен Кинг - После заката

— Спокойно, — сказал Джонсон, все еще улыбаясь. Он отстегнул одну лямку комбинезона, затем другую, и спецовка упала на пол. Под ней Джонсон был голый, на внутренней стороне рук и бедер следы от грязной жижи из бака. В пупке Грюнвальд заметил отвратительный коричневый сгусток. — Он не подключен. И я даже не знаю, работает ли этот фокус с феном в ванной. Хотя, признаться, будь у меня удлинитель, я бы поставил эксперимент.

— Убирайся! — прохрипел Грюнвальд.

— И не подумаю, — ответил Джонсон.

Улыбка не сходила с его лица. Может, он спятил? На его месте Грюнвальд бы точно спятил. Но как он выбрался? Ради всего святого , как ?

— Ливень смыл с меня большую часть дерьма, но я все еще грязный. Да ты и сам видишь.

Джонсон выковырял из пупка мерзкий сгусток и, как засохшую соплю, щелчком бросил в ванну. Сгусток приземлился Грюнвальду на щеку. Коричневый и вонючий. Жидкий. Господи, это же дерьмо! Грюнвальд опять заорал, на сей раз от отвращения.

— «Он бьет, он забивает!» — улыбнулся Джонсон. — Не очень-то приятно, а? Вони я больше не чувствую, но смотреть на дерьмо мне надоело. Так что будь добрым соседом, пусти меня в свою ванну.

— Нет! Нет, я не позво…

— Спасибо! — перебил его Джонсон и тут же плюхнулся в воду, подняв брызги.

От него воняло . Грюнвальд забился в противоположный конец ванны (загар на его тощих ногах был похож на чулки серо-коричневого цвета) и перебросил руку через край. Джонсон тут же вцепился ему в шею своими расцарапанными в кровь, но чудовищно сильными пальцами, и потянул Грюнвальда обратно в воду.

— Нет-нет-нет-нет! — с улыбкой произнес Джонсон, подтаскивая его к себе. Маленькие черно-коричневые хлопья заплясали на поверхности воды. — Мы, пидоры, редко купаемся в одиночестве. Ты, конечно, читал об этом в Интернете. А пидоры-ведьмаки? Никогда!

— Пусти!!!

— Может, и пущу. — Однако Джонсон еще крепче сжал Грюнвальда в ужасно непристойных объятиях. От него все еще несло толчком. — Сначала ты должен опробовать позорный стул для пидарасов. Пройти крещение, так сказать. Смыть грехи.

Его улыбка превратилась в ухмылку, а ухмылка — в оскал. Грюнвальд понял, что его убьют. Джонсон утопит его в ванне, и последним, что он увидит перед смертью, будут кусочки дерьма, плавающие в прежде чистой воде.

Кертис надавил Грюнвальду на голые, тощие плечи и погрузил его в воду. Тот брыкался, лягался, редкие седые волосы плавали в воде, а из большого клювоподобного носа поднимались серебристые пузырьки воздуха. Желание утопить старика было очень сильным, и Кертису хватило бы сил. Раньше Грюнвальд, несмотря на возраст, мог уделать его одной левой, но те времена прошли. Паскуда болел. Потому Кертис его и выпустил.

— Ты прав! — проорал он. — Горячая ванна отлично снимает боль! Но черт со мной, как насчет тебя ? Хочешь окунуться еще разок? Во всех религиях говорится, что это полезно для души.

Грюнвальд яростно затряс головой, с редких волос и кустистых бровей полетели брызги.

— Тогда сиди и слушай, — сказал Кертис. — Это мы уберем, лады? — Он залез под ногу Грюнвальда — старик дернулся и взвизгнул, — вытащил из ванны фен и бросил его через плечо. Тот залетел под стул.

— Скоро я тебя покину, — продолжил Кертис, — и вернусь домой. Можешь идти любоваться закатом, если хочешь. Ты еще хочешь?

Старик покачал головой.

— Нет? Надо же. У тебя впереди последний хороший закат, сосед. И последний хороший день — собственно, потому я и дарю тебе жизнь. Знаешь, в чем ирония? Оставь ты меня в покое, ты бы получил как раз то, чего добивался. Потому что я сам запер себя в толчке, не зная об этом. Разве не смешно?

Грюнвальд не ответил, только посмотрел на него круглыми от ужаса глазами . Больными и круглыми от ужаса глазами. Кертис пожалел бы его, не будь воспоминания о биотуалете такими яркими. Открытое сиденье, похожее на рот. Кусок дерьма, упавший ему на колени, как дохлая рыба.

— Отвечай, не то окуну.

— Смешно, — прохрипел Грюнвальд и закашлялся.

Кертис дождался, пока кашель утихнет. Он больше не улыбался.

— Верно, смешно. Все это очень смешно, если смотреть под правильным углом. А я смотрю под правильным.

Он выскочил из ванны, чувствуя, что двигается с проворством, какое Паскуде уже не светит. Рядом с крыльцом висел шкафчик, внутри лежали полотенца. Кертис достал одно и начал вытираться.

— Короче, расклад такой. Можешь вызвать полицию и сказать им, что я пытался утопить тебя в ванне, но тогда они узнают правду. Проведешь остаток дней в уголовном суде, не говоря о прочих твоих бедах. Если оставишь все как есть, считай, ничего не было. Сбросим счетчики. Но: я стану наблюдать, как ты гниешь заживо. От тебя будет нести, как от того толчка. Твою вонь будут чувствовать окружающие и ты сам.