Джейсон Дарк - Затейник

— Вы ведь сами сказали…

— Нет, я ничего не сказал. Кроме того, что он исполнял главную роль. А Затейник он или нет, никто из нас не может сказать. У нас просто нет доказательств.

Она пожала плечами, как бы показывая, что ничего не понимает.

— Тогда я просто не знаю, что и делать.

— А у вас здесь было что-нибудь интересное? — спросил Сьюко.

— Нет, мы оставались в хижине. Мы, конечно, слышали крики гостей и подозревали, что произошло нечто ужасное. Больше нам ничего не известно.

Коко кивала, как автомат.

Я вздохнул:

— Значит, наши предположения ошибочны.

— Что вы предполагали?

— Мы думали, что вы обе знаете больше, мадам.

Я смотрел мимо нее. Пламя медленно шевелилось. Она позаботилась о свете и о тени.

— Жаль, что я более не смогу вам быть полезной. Мы были здесь и чувствовали Зло. Коко страшно боялась, что оно нападет на хижину. К счастью, чаша сия миновала нас. Ничего такого не произошло. А вы видели Затейника?

— К сожалению, нет. Мы видели только жертву, которую Васко достал из ящика.

Мадам Овиано всплеснула руками.

— О небо, не продолжайте! Это ужасно. Что же вы собираетесь делать?

— Мы будем преследовать Затейника, пока не настигнем его. Когда-нибудь он должен проявиться!

— Значит, вы остаетесь здесь?

— Наверное, нет. Ведь нам нужно обсудить происшедшее в городе с полицией.

— Вероятно, так и следует поступить. — Она завертела глазами. — Кто-то идет.

— Сюда?

— Да, Джон.

Я вскочил. Сьюко тоже не усидел на месте.

Дверь предо мной распахнулась. Мы должны были признать, что у мадам Овиано слух лучше, чем у нас. В дверях стоял тот, кого нам долго недоставало.

— Мария! — прошептал я.

Молодая женщина тоже вздрогнула, увидев нас. Она встряхнула головой и протерла глаза.

— Боже мой, что произошло?

— Вы не знаете?

— Нет. Я спала наверху, в моей комнате, как убитая. Меня разбудил шум. Я выбежала, увидела родителей и брата, который… — Голос отказал ей. — Я… я все еще не могу представить, что он и есть тот самый жестокий Затейник. Я просто отказываюсь это понимать.

— Это пока не установлено, — сказал Сьюко.

— Но я же видела его! — закричала Мария. Она встала на колени и развела руками. — Я видела его. Я видела кровь на его руках, я видела жестоко истерзанное тело у ящика. Два прожектора прекрасно освещали его. Какие могут быть сомнения?

— Нам это точно неизвестно.

— Значит, это возможно?

— Да и нет, — ответил я тихо. — В любом случае Кавальдос должен появиться здесь и начать расследование. Мы с моим коллегой срочно отправляемся в город, чтобы…

— Я тоже!

— Что вы сказали?

Мария Фаланга резко тряхнула головой.

— С моими родителями говорить нельзя. Они в шоке.

— Разве им сейчас не нужна ваша помощь?

— Не беспокойтесь, я лучше знаю обоих. Если вам в самом деле нужно в город, я могу взять вас с собой.

— Когда вы едете?

— Сейчас. — Она кашлянула. — Куда же вас отвезти? В полицию?

— Нет, это не имеет смысла. Кавальдоса уже нет на месте. Отвезите нас в отель.

Мария Фаланга взяла в свои руки лицо колдуньи.

— Что с тобой? Хочешь, я возьму тебя с собой в город? Хочешь?

— Нет, я остаюсь…

— Куда ты пойдешь?

— Мой дом наверху, и я не покину его. Во всяком случае, мне нужно побыть одной, я имею в виду — душевно. Может быть, мне удастся найти контакт, ведь зверь должен быть пойман. Мы обязаны сделать это для людей.

— Правильно! — Мария поцеловала колдунью в обе щеки, повернулась и кивнула нам.

— Пойдемте.

Мы попрощались с обеими женщинами. Мадам двусмысленно улыбалась, это не понравилось мне. Может быть, ей было известно больше, чем мы знали?

Взгляд Коко был неподвижным, испуганным и в то же время предостерегающим. Я не стал ее расспрашивать, Мария торопила с отъездом.

По пути к автомобилю я спросил ее:

— Ужас добрался и до вашей семьи. Можно спросить вас, как вы намереваетесь действовать дальше?

— Трудно сказать. Пока не знаю. Я еще не решила для себя. Все так кошмарно сложилось, я по-прежнему думаю, что под маской злодея скрывается мой брат.

— Что же вы предлагаете?

— Его необходимо изолировать. — Она открыла дверцу автомобиля, но не садилась. — Его необходимо запереть в камере, и только смерть должна освободить его.

— Да, — сказал я. — Это, вероятно, приемлемо.

— Садитесь, пожалуйста.

Мы сели и почти всю дорогу молчали. У нас обоих было ощущение, что мы что-то просмотрели. Все было не так просто, как казалось.