Вера Головачёва: Фантом является ночью

Он никогда не любил длинных фраз. Подумав, что проблема полностью решена, отец вышел в коридор и, быстро одевшись, ушел к своему детищу – фирме. Мама тоже долго не стала собираться, заметив, что время и ее не ждет. Родион посмотрел на девочку, минутой раньше спасшую его от родительского гнева, подумал, но спасибо не сказал. Слишком велика была его обида. Однако неблагодарным тоже нельзя было оставаться.

– Ладно, живи, – бросил он Алисе, решив, что его лояльности вполне достаточно будет для благодарности.

В десять ноль ноль Родион с трудом перевалил коляску через ступеньки, ведущие в подъезд, порядком встряхнув засидевшуюся Алису. Она как на катапульте сидела, крепко ухватившись руками за поручни, рискуя каждую минуту вывалиться на землю.

– Никак, родственница у тебя появилась, Родион? – заинтересовалась соседка Николавна, с момента выхода на пенсию ставшая неотъемлемой частью дворовых лавочек. – Молодец, что заботишься. А что эт у тебя с лицом?

Родион недовольно насупился, глубже натянул на себя бейсболку и буркнул что-то в ответ. Прежде, чем выйти на улицу, мальчик долго колдовал над своей внешностью: примерял солнечные очки, ставил воротник рубашки, прятал лицо под козырьком. Отчаявшись, он даже залез в мамину косметичку и попробовал намазать себя кремом, который загадочно называется «тональным». Крем почему-то размазывался полосами, а в ложбинках, между слишком близко находящимися прыщами, лег более толстым слоем. Родион думал, если и не прикроются угри, то хоть в таком виде его никто не узнает. И вот, все оказалось безрезультатным.

– Керосином их надо, керосином, – посоветовал Василий Петрович.

– Тоже скажешь, – втерлась в разговор следующая обитательница двора.

Родион понял: если он сейчас же не уедет отсюда, дискуссия может затянуться, и весь двор по очереди начнет рассматривать его личность как через лупу. Схватив поудобнее ненавистную коляску, мальчик взял максимально возможную скорость и рванул к остановке.

– Так-так, молодой человек, – в который уже раз говорил доктор. – Так-так.

Сначала это словечко, постоянно срывавшееся с уст дерматолога, прикалывало мальчика. Но с каждым разом оно становилось все более озадаченным, что стало тревожить Родиона. Врач уже больше получаса кружил над ним, тщетно силясь понять причину столь скорого ухудшения кожи. Причина никаким образом не обнаруживалась. Наконец, он устал и сел в свое кресло.

– Так-так, – безнадежно произнес он, и Родион приготовился к самому худшему. – Молодой человек, думаю, я вас огорчу. Причину вашей неожиданной сыпи я определить не могу, поэтому вы должны быть готовы к тому, что результаты нашего с вами лечения могут появиться не скоро. Для начала попробуем улучшить обмен веществ, – бубнил он, записывая что-то на листочек.

Родион его не слушал: его одолела безнадега. Механически взяв в руку рецепт, он, не сказав даже спасибо или до свидания, деревянными ногами вышел из поликлиники. У крыльца его ждала Алиса, которую мальчик не позаботился ввезти в помещение и оставил мерзнуть на ветру.

– Что он сказал? – с искренней заинтересованностью на лице спросила девочка.

– Не лечится твоя болячка.

Алиса нисколько не обиделась резкому ответу.

– Не расстраивайся, я знаю один хороший рецепт. Вот увидишь, все исчезнет.

Родион метнул испепеляющий взгляд на девочку. Что она лезет? Он почувствовал, что большего врага у него никогда еще не было. И не будет.

– Не нужны мне твои рецепты, – горячо крикнул он, отступая от коляски назад. – И ты мне не нужна. Ни здесь, ни дома, – продолжал он отступать. – Поняла? – крикнул Родион напоследок, развернулся и быстро пошел прочь от поликлиники. Один.

Родион быстро уходил от девочки, на улице оставляя Алису, а в душе у нее – отчаяние. Одна, в незнакомом городе, не имеющая возможности пойти куда-то. А он даже не оборачивался. Алиса не помнила и не понимала, что она кричит ему вослед. Только знала – это были просьбы, которые выкрикивались сначала с надеждой, потом безнадежные, со слезами в голосе. Дутая куртка и белая бейсболка быстро удалялись, то теряясь среди прохожих, то вновь появляясь в поле зрения. А потом Родион завернул за угол.

Алиса еще пару минут подождала в надежде, что он пошутил или припугнул ее, и вот он сейчас вывернет обратно из-за угла, скажет: «извини, я погорячился», – и повезет ее по тротуару. Время шло, а Родиона все не было. Предательские слезы никак не хотели сдерживаться и наворачивались на глаза, мешали искать глазами белую бейсболку.